А вот если русский человек опять подумывать начнет…

Аминь. Но есть один нюанс. В результате массовой селекции бездумного народонаселения в масштабе всей страны реформаторы рискуют получить устойчивую популяцию не желанных их сердцу торпидных дебилов, тихих и внушаемых, а с точностью до всё наоборот. А именно – т. н. дебилов эретичных, то есть возбудимых, раздражительных и злобных. И когда этот процесс будет благополучно завершен – а он всенепременно будет завершен, – вот тогда мы с вами в самом деле посмеемся. По-серьезному.

Правильно когда-то подметил один умный человек: всякая нация занудлива по-своему. Американцы, например, по жизни, англичане – из принципа, французы – просто так, немцы – как положено…

Ну и мы вообще и тоже от других не отстаем. Но только у нас и в отношении занудства всё наоборот, как шиворот-навыворот, будто смеха ради. Это потому, что мы вообще народ такой. Я бы так нас и определила: сатирический.

Что-то я сама занудствовать, по-моему, начала…

А впрочем же, не суть. Просто мне как раз еще одна история припомнилась времен моей работы фельдшером приемного покоя в «пьяной травме». По-своему тоже исключительно занудная.

Дело в один из общегосударственных праздников тогда происходило. А без массового членовредительства наши государственные гуляния никогда не обходились, вы сами у медиков спросите. Мы вам авторитетно подтвердим, что по этим дням в северной, с позволения сказать, культурной столице до сих пор эпидемия свирепствует. Асфальтовая болезнь называется: при ней человек – звучит-то он гордо, но зачем-то он при этом мордой об асфальт поскальзывается. И так раз десять – и готов диагноз.

Но не у всех, некоторые уже в приемном покое дозревают. Вроде бы клиент и так готов, вроде бы и так он пьяный весь и битый, а всё равно гражданин добавки требует. «Расширением диагноза» у нас такое называется.

Так вот, привезла мне «скорая» очередную битую подоночную хронь. Между прочим – женщину. Но именно что между прочим, а всё прочее там давным-давно в денатурате растворилось.

Правда, это еще неизвестно, у кого больше мозги набекрень съехали – у нее или у скоропомощной братии. Они же по запарке ее бесчувственное тело вместе со всеми ее денежками довезли, ежели вы представляете, о чем я говорю.

Вы-то, может быть, не понимаете, а вот я сразу удивилась, когда скоростники эту ханыжку проспиртованную выгрузили, а из нее кошелек с деньгами выпал. И сумма ничего – целых восемьдесят семь рублей девяносто шесть копеек. Еще теми, полновесными, советскими.

А говорят – одно ворье кругом и чудес на свете не бывает…

Делать нечего – с чем клиента довезли, с тем его сдавать положено. Что ж, вздохнули мы, акт по всем казенным правилам составили, цельных восемьдесят семь рублей (прописью) 96 копеек (цифрами) оформили. А ханыжку в накопитель поместили, где остальные пьяные и битые в очереди на лечение томились.

А у бабы вся морда исцарапана, один глаз подбит, а нос налево свернут. Это не считая других мелких повреждений, которые на ее насыщенно синюшной коже не сразу же заметишь.

И это всё в отключке. То бишь баба и в отключке-то была смертного греха страшнее, а уж когда она ни с того ни с сего прочухалась и с ходу рот раскрыла… а когда она еще и куролесить начала!

Я поначалу с ней и так и сяк, и даже по-хорошему, а ей всё едино мало. Ей-то мало было, но я к этому моменту уже настолько уработалась, что поразмыслила сперва, а затем просто-напросто взяла и вызвала милицию.

Гражданочка и разгуляться толком не успела, как ее из больницы пинками выписали. И в ближайшем отделении милиции прописали, причем крепко.