И к этому всему служитель прилагается. Тоже, надо полагать, искусствовед, но не столько в штатском, правда, сколько в молью траченном. И очень даже кстати прилагается, поелику без помощи специалиста я из всей конструкции разве что парик, который всё сие сооружение венчал, смогла бы нацепить. И то не факт, что правильно.

От парика я, впрочем, отказалась, своей буйно завитой гривой обошлась.

Обрядили меня в это благолепие. Красиво, да, но – мама дорогая! Это ж как доисторические дамочки такую тяжесть на себе таскали, хотелось бы мне знать! Уж на что я женщина тренированная, верх-вниз по лестницам с аппаратурой и носилками приучена скакать, даром что на «скорой» без году неделя проработала. И то мне поначалу этот вес реально неподъемным показался.

Однако виду я не подала. Из принципа.

А вот полковник мой, похоже, вдохновился. Ведет меня по залам, развлекается: галантно к ручке норовит припасть, политесы всякие разводит, – куртуазным обхождением смущает, кавалер. И похотунчики у кавалера этого в глазах всё ярче разгораются. И всё идет к тому, что мои планы на него и этот вечерок прямо под каким-нибудь Дали вот-вот реализуются. Ну или под Пикассо, например.

Кто б был против, но нам помешали.

Аккурат в Рыцарском зале столкнулись мы с группой товарищей. И ладно бы товарищей, так ведь еще господ. Где господа, а где товарищи, тогда (а впрочем, и теперь) сразу было видно.

В Рыцарском зале, в Рыцарском зале…

Что мы, что эти господа-товарищи порядочно опешили. Они – понятно: от такой приятной неожиданности, надо полагать. Императрица, понимаешь, в Эрмитаже белой ночью самолично шляется!

Это ж, повторюсь, не наши ряженые времена.

Быстрее прочих самый важный господин в себя пришел. Разулыбался во все тридцать два зуба и давай моему приятелю что-то по-итальянски трещать и по плечу его по-дружески похлопывать. А приятель мой со всей любезностью ему в ответ что-то по-итальянски же стрекочет, однако фамильярностей не допускает.

А товарищи (опять-таки искусствоведы в штатском, к гадалке не ходи) молчат. И я молчу, потому как по-итальянски только музыкальные термины понимаю – ну и плюс porca madonna, разумеется.

Потом по жестам догадалась, что меня мой кавалер этому загадочному господину представляет. В обычной ситуации я бы просто улыбнулась и кивнула. Но я ж в императрицыном наряде, понимаете! Ноблессе-то, понимаешь, оближе!

Вот и пришлось мне сделать на лице выражение парадного портрета и ручку милостиво протянуть. Для поцелуя.

Господин галантно к ручке приложился, ножкой шаркнул и засим воспитанно откланялся. Спутник мой вполголоса что-то товарищам растолковал, корочками красными сверкнул и повел меня как ни в чем не бывало дальше.

Как бы походя, как будто так и надо. Как бы достопримечательности далее осматривать.

Мне сначала стало интересно, а потом так очень даже интересно:

– И кто же это был?

Полковник мой, небрежно:

– Премьер-министр Италии.

Я, прибалдев немного:

– Кто?!

Полковник, терпеливо:

– Дед Пихто. Премьер-министр Италии с сопровождающими лицами. На день в Ленинград приехал, культурная программа у него.

– Так вы с ним, получается, знакомы?

– Давно. Встречались в Риме много раз. Культурные вопросы обсуждали. В международном, так сказать, аспекте.

Тут уже совсем мне стало интересно. Нет, конечно, я подозревала, что в тогдашнем нашем тридевятом царстве совсем не просто так культура делом государственным была, но чтобы сразу так…

Деталей, впрочем, домогаться я не стала. Кагэбэшник, он на то и кагэбэшник – он, что ни скажет, всё равно соврет. На нынешнего Президента посмотрите.