На Поварской, возле вполне обитаемого особняка, в котором родилась и выросла Филиппова бабушка, они вдруг ожили и так сдавили сердце, что Филиппу пришлось постоять возле чугунной островерхой ограды, держась за один из прутьев. Какая-то пожилая женщина с нелепой сумкой в ромашках заглянула ему в лицо, но ничего не спросила. «Все в порядке, – сказал ей Филипп и улыбнулся. – Спасибо». – «Не за что», – тихо ответила она, и Филипп еще долго провожал взглядом желтую сумку с ромашками.

Москва жила по каким-то особым законам, но Филипп пробыл в ней еще слишком недолго, чтобы понять, что это за законы. Он был уверен, что в конце концов во всем разберется, ведь именно за этим он сюда и приехал. А пока что, как и все здесь, он был малость не в себе. Наверное, потому он и согласился на эту авантюру с женитьбой. Более разумного объяснения он не мог придумать, даже для себя.

Историей о том, что ему целый год не придется платить за квартиру, пусть тешится его будущая жена. Для него самого это никак не могло быть побудительным мотивом. Думать о том, что он пытается всего лишь сэкономить, все равно что убеждать себя, будто самый лучший способ заработать – это начать петь в церковном хоре.

Конечно, она ему нравилась, эта девица. Вся, целиком, от очень коротких, стильно подстриженных волос до маленьких ступней, обутых в трогательные дешевые ботиночки. У нее была изумительная фигура – не худая, но и не слишком полная, как раз такая, о которой можно сказать – «совершенство форм». Бестелесных созданий, состоящих из острых углов, ребер, локтей и жеребячьих выпуклых коленок, Филипп не любил, красоты их не понимал, в ресторанах с ними скучал и никогда не мог взять в толк, чем хороша талия, которую можно обхватить двумя пальцами, и кому это может доставить удовольствие.

Итак, тело как раз было привлекательным. Филипп не без удовольствия думал, что целый год это тело будет в его личном пользовании. Но Александра Потапова, его будущая жена, состояла не только из тела…

Зачем ему громадный, грязный, тяжелый мешок ее проблем? Не успеет он и глазом моргнуть, как ему придется помогать ей тащить его, или он ничего не понимает в жизни.

Именно такие женщины, как Александра, и умеют подобраться совсем близко, так что очень скоро и не различишь, где одна душа и где другая и когда они начинают сливаться воедино. Именно такие женщины и могут со временем стать необходимыми, как воздух и вода, да простится ему банальность этого сравнения. Именно они, а не волшебные создания с ангельскими голосами по-настоящему опасны: с ними очень легко привыкнуть к мысли, что жизнь и вправду можно с кем-нибудь разделить, и тогда одиночество тебе не грозит…

Все это так, но решение принято, и менять его он не собирается. Он женится в Москве на неизвестной сумасшедшей только для того, чтобы отвязаться от ангела и его семейства. И только.

И все-таки – позвонить или нет, и если позвонить, то что сказать?

Филипп покосился на телефонную трубку и, тяжело вздыхая – будто старик, обремененный годами, – отправился на кухню варить кофе.

Насыпав в турку четыре ложки кофе, он неожиданно вспомнил зловещее обещание начинающей Марии Медичи: отравить его при случае. Очевидно, он и впрямь вывел ее из себя, раз она не только не сумела скрыть обиду, но еще и вслух пожелала ему смерти. Это было серьезным нарушением все того же неписаного свода правил, которому беспрекословно подчинялись все без исключения ангелы, их друзья и подруги, родственники и знакомые. Маленькая дурочка, решившая, что уж от нее-то он не уйдет.