— Аль, позвони маме, праздник все-таки, - догнала я ее в коридоре.

— А, - махнула она рукой, - ей не до меня! В отличие от тебя, она знает, чего хочет, и уверенно шагает вперёд, выстраивая новые отношения!

— Постой, у неё что, кто-то есть? - не могла поверить я в услышанное.

— А то ты не знала? Понятно, по глазам вижу - не знала! Ну, теперь знаешь. А мне пора, а то у всех на любовном фронте все в шоколаде, а у меня, как всегда, растаявшая глазурь!

— Глазурь! Ты там давай в оба, и не наделай глупостей. А ещё лучше будет, если ты позвонишь маме, и мы все вместе сегодня вечером соберёмся за праздничным столом! - настаивала я, наблюдая за беглянкой в дверях, пока та быстро перескакивала через ступеньки вниз.

«Неисправима», - мысленно повторила я про себя, вздохнув. Слова ее колют не хуже пчелиного жала. Парадокс заключается в том, что отчасти она права! Учитывая то, что я не знаю, кто из двоих мужчин является настоящим отцом моего ребенка, мне было сложно вот так, с головой, окунуться в отношения с одним из них. Это неправильно – вот так просто взять и выбрать, с кем быть. Все их слова и действия, как минимум, на пятьдесят процентов, если не больше были продиктованы конкуренцией!

Закрыв за сестренкой двери, я хотела набрать маму и поговорить с ней по душам, предварительно поздравив с Новым годом, ну, а после, она должна была мне все объяснить. И то, как сговорилась с Игорем, и про Германа, который тоже к ней приходил, и, конечно же, про мужчину, которого она предпочла вместо меня в новогоднюю ночь!

Не успела я сделать и шага, как в дверь позвонили. Алька, наверное, что-то забыла. Разворачиваюсь и уверенно распахиваю дверь со словами:

— А голову ты не забыла?

Минутное замешательство, и затем - полная тишина. Смотрю на незваного гостя, прикусив язык. Вот же самоуверенность!

— Мили…

— Герман…

— Я звонил, ты трубку не берёшь. Переживал…

— О-у, я не думала… То есть, я думала, что это кто-то другой… С поздравлениями… - я совсем растерялась от его пристального взгляда, который скользил по моему лицу, словно касаясь поверхности кожи.

— Погуляем? Сегодня день - просто сказка!

— Герман! Ты так неожиданно… ну, то есть, я думала… что это моя сестра, Алька, - смущаясь под его взглядом, с запинкой пробормотала я.

Он стоял и улыбался, отчего его мужественное лицо приобретало мягкие черты, сглаживая ту дьявольскую красоту, которой он обладал.

— Ну, так что, мое предложение прогуляться принимается? - выгнул он свою идеальную чёрную бровь.

— Прогулка, - словно попугай, повторила я, - да, принимается. Только мне нужно одеться. Проходи, я быстро, - пригласила я его и ускакала в комнату одеваться.

— Одевайся тепло, на улице хоть и светит солнышко, вот только январь вступил полностью в свои права, и на улице мороз, - донеслись до меня слова Германа.

— Да, конечно, - ответила я через закрытую дверь, надевая тёплый новогодний свитер с оленями и штаны.

Распускаю волосы и подвожу немного черным карандашом свои фиалковые глаза. Помню, как в детстве меня все время гнобили за необычный цвет глаз, называя ведьмой. Дошло до того, что я возненавидела свои глаза, и в шестнадцать лет уговорила маму купить мне цветные линзы. Долгое время я прятала настоящий цвет глаз, пока в один прекрасный день я просто не забыла их надеть. И случилось это именно в тот день, когда я пришла устраиваться на работу к Игорю.

Я тогда так спешила и нервничала, что совершенно забыла об этом. Помню, на следующий день, придя на работу, Игорь долго всматривался в мое лицо и под конец рабочего дня не удержался и спросил: