Да он просто издевается! Я старалась держать рот на замке, но на моем лице уже отразились все неприличные субтитры.

– Ну что ж! Не хотите быть счастливой женой, придется быть несчастной. Ваш супруг находится в пятом вагоне, купе номер… четыре. Только я бы на вашем месте перед этим немного выпил. То, что вы увидите там, вам явно не понравится.

– Благодарю, – сухо произнесла я, направляясь в сторону дверей ведущих к четвертому вагону.

– И вот вы превратились в подозрительную жену, – лениво заметил красавец. – Но подозрительная жена пока еще куда лучше, чем несчастная, верно? Можно быть счастливой подозрительной женой. Почему бы и нет? Вам достаточно просто вовремя остановиться.

– Я сама решаю, какой женой мне быть! – резко произнесла я, решительно направляясь дальше.

– Примите мои соболезнования, – послышался голос за моей спиной, а я решительно вышла в переход между вагонами.

Держась за золотую ручку, я чувствовала, как под ногами стучит огромный металлический зацеп, как отбивают ритм колеса о заснеженные рельсы.

Для удобства все это было сделано как мостик с перилами, а я миновала его, чувствуя, как вагон немного заносит. Я ударилась плечом о стену. “Новогодний Экспресс” мчался с невероятной скоростью, заставляя меня повиснуть на двери следующего вагона.

Пустой коридор, устеленный алым ковром и украшенный к новому году выглядел так же роскошно, как и наш. Я шла по нему, чувствуя, что здесь почти не ощущается движение поезда.

Посмотрев в окно, я увидела, как метель собирается в женские фигуры, похожие не то на морозных русалок, не то на призраков, сотканных из снежинок. Они следовали за поездом, стучали в покрытые инеем окна, прикладывали полупрозрачные ладони, а их волосы струились по ветру. Одинаково красивые, похожие друг на друга девы гладили окна, а я подняла взгляд на золотую надпись: “Если вам дорога жизнь – окна не открывать!”.

Еще один вагон остался позади, а я выдохнула, подходя к четвертому купе. Дверь была закрыта, а я постучалась.

– Кто там? – спросил чуть охрипший женский голос.

– Ах, это, наверное, проводник, – послышался следом мужской.

Дверь открылась.

Я увидела на пороге полуобнаженного мужа, придерживающего простыню на бедрах. На роскошном диванчике алого цвета сидела перепуганная красавица, прижимая к груди покрывало с золотыми кисточками. От ее прически не осталось и следа.

На столике стояла открытая бутылка с шампанским и два недопитых бокала.

– Хильди? – дернулся муж, глядя на меня испуганными глазами. – Ты что здесь делаешь?

– Ровланд, – прошептала я. – Я … я подумала, что тебе опять стало плохо… Я испугалась, что болезнь вернулась… И…

Я чувствовала, что сердце застучало в такт колесам. Провела перед собой рукой, словно пытаясь отодвинуть странное видение. Но оно так и не отодвигалось. Я видела чужое купе, которое выглядело победнее, чем наше. Видела новогодние гирлянды. Ощущала запах чужих женских духов.

– Хильди, Хильди, – прошептал муж, а я стояла, словно ледяная статуя.

Он скользил по мне руками, не зная, обнять меня или не притрагиваться.

– Я прошу тебя, не надо истерик и слез. Вернись в наше купе, а я тебе все объясню, – произнес Ровланд. Он схватил меня за плечи, а я видела, как в купе мечется красавица, бросая на меня испуганные взгляды.

– Что ты мне объяснишь? – медленно прошептала я, видя, как девица пытается быстро привести себя в порядок.

– Хильди, – прошептал муж. Голос его смягчился. Он даже погладил меня по плечам. Но я ничего не чувствовала, кроме внутреннего холода.