Возвращаясь к смене места жительства… У Ларина внушительных размеров квартира, в которой можно с легкостью потеряться. Мы абсолютно точно не будем там друг другу мешать. И я без труда смогу присматривать за Алисой и страховать Демьяна, когда потребуется.

Что ж, его предложение кажется вполне разумным.

– Хорошо.

– Во-вторых, – выдержав театральную паузу, Ларин подносит мои пальцы к губам и, обжигая их горячим дыханием, припечатывает. – Ты больше не будешь видеться с этим своим Севой, Петром…

– Сеней.

– Точно, Сеней. Позвонишь ему и скажешь, что бросаешь его.

Депутатский ультиматум вызывает во мне глухое раздражение и волну протеста. Я понимаю неотвратимость грядущего разрыва, но искренне верю, что такие новости надо сообщать максимально осторожно и обязательно лично. Глядя друг другу в глаза.

– Это жестоко.

– Окей, можешь не звонить. Если твой теперь уже БЫВШИЙ бойфренд не разучился пользоваться телефоном, он уже и так знает. Вся лента пестрит нашими фотографиями.

Звучит цинично, но правдоподобно. Скорее всего, именно поэтому Сенька до сих пор не вышел со мной на связь.

Кто-кто, а уж Миленин Арсений слишком горд, чтобы ползать перед кем-то на коленях и унижаться, если его не ценят. По крайней мере, так он заявил, когда в пух и прах разругался с младшей сестрой.

– Не буду звонить.

– Хорошо, на этом мои условия исчерпаны, – довольно ухмыляется Демьян, как будто выиграл самый большой приз в жизни, и ощутимо расслабляется, добавляя. – Можешь сегодня спокойно упаковать вещи, завтра в обед заберём Алиску из больницы и организуем твой переезд.

– Алиса в больнице? – переспрашиваю сипло, а у самой внутри все дребезжит. Как будто я скатилась с огромной горки и ухнула в глубокую беспросветную пропасть. Страшно. До ледяных иголок, вонзающихся под рёбра.

– Все обошлось. Состояние не критичное. Аллергия, – порционно выдаёт информацию Демьян и, глубоко вздыхая, трёт виски. – Новая няня не досмотрела. Я сам виноват, конечно. Не верно донёс, не проконтролировал, получается.

– Ты ни в чем не виноват.

Выпаливаю горячо, едва не перебивая собеседника, и тянусь вперёд. Хочется разгладить глубокие борозды, прочертившие высокий лоб Ларина.

– Я устал, Юль, – произносит негромко и гипнотизирует меня пронзительным взглядом. – Третья няня за два месяца. Мне кажется, что я все делаю неправильно. Я плохой отец.

– Демьян…

– Тшш, не спорь, – теперь уже не лощеный депутат, а простой человек прикладывает большой палец к моим губам и решительно просит. – Научи меня быть хорошим папой, Юль.

Цепенею. Ларин в эту секунду такой настоящий и беззащитный, что хочется поймать момент в банку и законсервировать. Без шелухи, официоза, подковерных интриг он нравится мне куда больше.

Выдыхаю тонко и все-таки делаю, то что хотела пару минут назад. Заключаю лицо Демьяна в ладони и мягко очерчиваю его упрямые скулы.

– У меня, конечно, нет своих детей, но я попробую.

Обещаю негромко, потому что с Лариным бесполезно спорить, и всю оставшуюся смену думаю о том, как чувствует себя Алиска в больнице. Именно поэтому я так и не удосуживаюсь сложить вещи вечером, плохо сплю и поднимаюсь утром выжатая, словно лимон.

То и дело поглядываю на стрелку настенных часов, которые будто застыли и перестали показывать время, и торопливо выбегаю, когда телефон сигнализирует о том, что за мной приехал шофер Демьяна.

С самим Демьяном я встречаюсь уже в клинике, он хмурит лоб и о чем-то беседует с темноволосой докторшей. Он ловит меня за запястье, когда я приближаюсь, и наклоняется, опаляя шепотом.