– Что да – то да. – Васек подошел к окну и глянул в него. – Стоят родимые. Ждут.

– Минералки хочешь? – спросил у него Сан Саныч.

– Налей, – согласился оперативник. – Они ждут – и мы ждать станем. Только каждый своего.

Емельяныч появился минут через десять, он вошел в кабинет явно довольный собой и потирая волосатые руки.

– Сложилось? – утвердительно поинтересовался у него Сан Саныч.

– Любит тебя Боженька, Ровнин, потому давай не куксись. – Подполковник подошел к Олегу и потрепал его по волосам. – Марк на месте оказался, а при его должности такое нечасто случается. Если честно, думал, что придется ему домой, мля, звонить, чего не хотелось бы. И совещания у него никакого не оказалось, и соединили сразу, и выслушал он меня. Вот все же правду говорят – коли с самого начала присутствует в человеке оперская косточка, то какие бы погоны ему на плечи ни легли, никуда она не денется. Есть оно, есть братство ментовское. Никакие перестройки с демократиями его не сожрут.

Судя по всему, их начальник в своем кабинете на радостях ахнул пару стопок, поскольку глаза его заблестели, лоб снова покрылся испариной, а запах водки и лаврового листа расцветился новыми нотками.

– Чего сказал-то? – поинтересовался Васек. – Если в деталях?

– Ты не наглей, мля, – велел ему подполковник. – Нашел, понимаешь, баечника!

– Так одно дело делаем! – и не подумал тушеваться опер.

– По ситуации сказал, что решение мы приняли правильное. Парень наш, понятно, накосорезил, но по молодости всякое случается. Тем более что стрелял вторым. И вообще – если так каждого нашего на ножи отдавать, скоро работать некому будет.

– Резонно, – отметил Сан Саныч. – Вот что значит столичный руководитель. В корень зрит! В самую мякотку.

– Кадровый недобор у них наличествует, мест полно, – продолжил Емельяныч. – Понятно, что в центре Москвы тебе делать нечего, потому обещал он пристроить тебя, Ровнин, в какое-то Перово. Сказал, что в те края не то что джигиты-мстители не доберутся, туда даже не всякая проверка ехать соглашается. Я про такое не слыхал никогда, но, думаю, что-то вроде нашей Рокотовки, которая в Заводском районе. Ну, где кладбище несанкционированное недавно обнаружили, на котором половина пропавших без вести лиц за последние лет пять лежит. Туда, может, и доберешься, а вот оттуда – уже не факт. Для тебя, Олежка, такой расклад – самое оно.

– И то верно, – вновь поддержал его Нестеров. – Ты же хотел работы побольше да поинтереснее? Вот она тебе в руки сама и пришла.

– А кем? – подал голос Ровнин.

– Не знаю пока, – признался Маркин. – Не спросил. Может, опером в тамошнее ОВД, может, участковым на землю. Да какая разница? Главное – там у тебя шансов уцелеть больше, чем здесь.

– И очень прошу – больше не косячь, – попросил его Васек. – А то правда в следующий раз на Чукотку придется валить. Посиди спокойно какое-то время, а за него тут, глядишь, все и устаканится. Может, окраинные сраться перестанут и кавказов перебьют к нехорошей маме или осетины расстараются. Они со своей паленой водкой крепко в город вошли, а Алирзаев, насколько мне известно, тоже по ней работать собирается.

– Не было печали, – проворчал начальник ОВД. – Одна радость – заводы свои они не на нашей земле ставят, а то вообще хоть вешайся. И ведь не сделаешь ничего, их кто-то очень серьезный из мэрии крышует.

– А может, через полгодика Алирзаева некто, оставшийся для следствия неизвестным, просто завалит ночною порою. – Васек очень светло, почти лирично, улыбнулся. – Два в спину, контрольный в голову, штука обычная, штатная. Сколько подобных дел за последние года три в архив с «отказниками» ушло? Не сосчитаешь.