Особенно показательным получился момент на третьей минуте третьего периода, через каких-то пятьдесят пять секунд после того, Виноградов вывел нас вперед. Езовских буквально на одном коньке объехал всю нашу пятерку и бросал уже без помех. Только очередное спасение в исполнении Третьяка помешало ему сравнять счёт.

А среди оставшихся трёх, самый большой айстайм получило моё звено. Мы провели на льду в третьем периоде больше времени, чем все остальные тройки вместе взятые.

Правда, под конец Игорь совсем потух, и его поочередно заменяли игроки четвертой тройки.

Но это не помешало нам отбиться в обороне, а уже в самом конце поймать соперника на контратаке.

Саша Каменский подобрал отскок после броска нападающего Трактора Шадрина, отдал Мухину, тот пробросил шайбу мимо Савчука на свободное место в средней зоне.

У меня хоть и были к тому моменту ватные ноги, а виски вовсю пульсировали головной болью, но я сумел ускориться.

Протиснулся между двух защитников «Трактора» и низом бросил по воротам Мыльникова. Тот отбил, но прямо мне на крюк и я обработав шайбу, послал её над лежащим вратарем «Трактора».

3-1 и «Автомобилист» одержал важнейшую победу. Которая, к тому же, пришла к нам в тяжелейшем матче.

Да, команда пока не готова ко второму этапу, но такие вот трудовые победы это самый лучший способ побыстрее обрести прежние кондиции. В плане настроя на игру так уж точно.

И само собой ни о какой поездке Асташева вместе со мной за океан и речь быть не могло. Оставлять команду даже на день главный тренер не решился.

Он и меня не хотел отпускать, мотивируя это тем, что разъезды окончательно меня добьют в плане физики. Но тут уж нашла коса на камень. Чиновники из спорткомитета были непреклонны. Так что придётся мне лететь в Нью-Йорк, а именно там, а не в Канаде всё состоится одному. Без Асташева, но сразу с двумя комитетчиками. Хорошо хоть это оказались наши ребята, оба начинали служить в свердловской области и были фанатами «Автомобилиста».

– Ну что ж, давайте посмотрим, что у нас тут. Молодой человек, открывайте рот, – сухонькая пожилая женщина, с совершенно непроизносимым фамилией-именем-отчеством, Ядвига Францевна Эммануилова, врач-стоматолог Центральной Клинической больницы, перекинула вниз стоматологическое зеркало и уставилась на мои челюсти.

– Что ж, мне всё понятно. Нужно ставить коронки. Предупреждаю сразу, молодой человек, хоть у вас всё и достаточно просто, но будет больно. Не сейчас, я вас обезболю, но потом. Зиночка, лидокаин нам с молодым человеком сделай, будь душкой.

– Сейчас-сейчас, Ядвига Францевна, – раздался голос откуда-то сбоку, – буквально одну минуту.

Невидимая Зиночка справилась быстрее, чем за минуту, и вскоре я почувствовал укол.

– Теперь нужно подождать немного, и мы можем начинать, – сказала стоматолог.

Через несколько минут обезболивающее подействовало и стоматолог принялась за работу…

Причина, по которой я здесь, очень простая.

Буквально три часа назад я с отцом вошёл в здание союзного спорткомитета, для того чтобы папа поставил свою подпись на договоре с JOFA. Договоре, по которому я через несколько дней лечу в Нью-Йорк для рекламной фотосессии этого шведского производителя спортивного инвентаря.

Детали шведы и наши чиновники утрясли без меня, так что от отца требовалась только подпись…

Всё прошло отлично. За исключением того, что господин Скоттхайм, легендарный дизайнер хоккейной амуниции и исполнительный директор JOFA сразу же после того, как были поставлены все подписи, сказал:

– Мистер Семенов, я надеюсь, вы что-то сделаете со своей верхней челюстью. Нам нужны фотографии и рекламный видеоролик, где вы улыбаетесь, а сейчас у вас улыбка, отталкивающая.