– Обязательно поедем туда, – сказал Владимир Валерьевич, – раз уж мы в этих местах, то, конечно, мы везде побываем.

– Вот и отлично, – улыбнулась Виктория. – Там, в Железноводске, 15 июля, то есть в день дуэли, поэта по его приглашению навестила его кузина Екатерина Быховец со своей тётей Обыденной, поэтом Дмитриевским, Львом Пушкиным и юнкером Бенкендорфом. Быховец вспоминает, что они все пошли гулять в рощу, Лермонтов при всех шутил и был весел, но когда они остались наедине, он, как она пишет, ужасно грустил и говорил загадками. Екатерина поняла, что что-то не так, но ей и в голову не приходила дуэль. Провожая своих приятелей, Лермонтов поехал с ними в немецкую колонию, в посёлок Каррас, в просторечии Шотландка. Поэт, кстати, очень любил эту дорогу. Сохранились его чудесные рисунки, где она изображена, а кроме того, он описывает её довольно подробно в поэме «Измаил-Бей».

И Виктория, откашлявшись и окончательно зарумянившись, прочитала:

Виктория замолчала и оглядела притихших слушателей.

– Как вы красиво читаете! – сказала Маша.

– Спасибо! – смутилась Виктория.

– Васечкин у нас тоже красиво читает, – не очень к месту вставил Петров, за что тут же и поплатился.

Маша метнула в него негодующий взгляд и покачала головой, а Васечкин исподтишка показал кулак.

– Продолжайте, пожалуйста, – попросил Викторию Владимир Валерьевич.

И она после порывистого вздоха продолжила:

– В лермонтовское время Шотландка была любимым местом прогулок так называемого водяного общества. Там очень часто устраивались пикники и гуляния. Гостей всегда с распростертыми объятиями встречала немка Анна Ивановна, у которой было нечто вроде ресторана. И в тот день, 15 июля, вся компания намеревалась после счастливого окончания дуэли, о которой не подозревала Быховец, так как дам старались не посвящать в подобные дела, поужинать вместе в товарищеском кругу. Друзья поэта надеялись, что, быть может, в Шотландке как-нибудь удастся примирить противников. Вот почему Лермонтов обязательно должен был там пообедать. Туда же пригласили и Мартынова. Мартынов приехал вместе с князем Васильчиковым. Противники вежливо раскланялись, но вместо слов примирения, которых все ждали, Мартынов напомнил о том, что пора дать ему удовлетворение, на что Лермонтов выразил свою полную готовность к поединку.

– А что он ещё мог сказать, – прошептал Петрову Васечкин, – я лично бы так же поступил.

– Васечкин, ты лично лучше бы помолчал, а? Мешаешь! – одёрнула его Маша.

– Так что эта трехдневная отсрочка ничего не дала, – продолжала тем временем Виктория. – Примирения не произошло. Друг Лермонтова Арнольди вспоминал, что ехал верхом в Железноводск, торопился, так как хотел попасть туда до того, как начнётся гроза. Огромные тучи уже застилали горизонт, начинало моросить. На полпути из Шотландки в Железноводск Арнольди встретил друзей Лермонтова Столыпина и Глебова на беговых дрожках. Они везли что-то накрытое платком. На вопрос, куда они едут, они ответили ему, что едут на охоту… На самом деле это были секунданты, и платком, скорей всего, прикрывался ящик с дуэльными пистолетами. Но Арнольди об этом не подозревал. Он приударил коня и пустился от них вскачь, так как дождь усилился. Немного позже он встретил ещё одни дрожки, там сидели Дмитриевский и Лермонтов. Он на скаку помахал им, и Лермонтов махнул ему в ответ. Это был последний раз, когда он видел своего друга живым. Екатерина Быховец в своём письме сестре рассказывала, что после весёлого обеда в Шотландке Лермонтов несколько раз поцеловал ей руку и сказал: «Кузина, душенька, счастливее этого часа не будет больше в моей жизни». Это было в пять часов. А в восемь уже пришло известие, что поэт убит.