В интифаде палестинцев, наряду с ООП и другими силами ПДС, приняли участие и организации исламистов. Это не было случайным. Долгая, начиная с 20-х годов XX в., борьба палестинских националистов стала к началу 80-х годов казаться бесплодной, что и привело к выходу на авансцену борьбы в Палестине различного толка исламистов, считавших, что лишь помощь всех мусульман мира поможет палестинцам. Их ядро составили активисты организации Хамас (Харакат аль-мукавама аль-исламийя, т. е. «Движение исламского сопротивления»), поддерживаемые Ливией и Саудовской Аравией. В 80—90-х годах Израиль считал Хамас своим главным противником. И это имело свой резон.

60—70-е годы на Востоке были одновременно годами появления и усиления молодых национальных государств, но также – годами разочарования в действенности, эффективности идеологии национализма. Сохранение экономической зависимости от Запада, неспособность националистов решить социальные проблемы, чрезвычайно обострившиеся во второй половине столетия, вызвали разочарование во всех светских идеологиях. Этот процесс особенно затронул мир ислама, поскольку в других странах Востока, от Японии до Индии, в гораздо большей мере сказались интернационализация хозяйственных, производственных, финансовых, культурных, технологических, эстетических и человеческих связей. Вся Восточная и Юго-Восточная Азия испытала воздействие японского «экономического чуда», научившего предпринимателей умелому заимствованию опыта США и Западной Европы, а наемных работников – дисциплинированности и лояльности, трудолюбию, преданности своему предприятию, нетребовательности к жизненным условиям, готовности к подчинению. Этому в определенной мере содействовали и такие религиозные доктрины как буддизм, конфуцианство, индуизм, христианство. Кроме того, именно в этой зоне расположились почти все НИС (новые индустриальные страны), совершившие в 50—70-х годах экономический рывок и улучшившие жизненный уровень населения – Тайвань, Гонконг, а ставший Сянганем – районом КНР, Сингапур, Малайзия, Таиланд, Индонезия (до кризиса 1997 г.). У остальных стран зоны появился стимул достигнуть того же.

Всего этого не было в странах ислама от Пакистана до Марокко. Ислам более консервативен, чем другие религии, менее склонен к новшествам, более полно регулирует и контролирует жизнь верущих, препятствуя ее модернизации или, по крайней мере, тормозя ее. Поэтому страны ислама всегда более твердо противостояли «вестернизации», т. е. идущей с Запада буржуазной модернизации, и более непримиримо были настроены в отношении военно-политического гегемонизма, экономической и культурной экспансии Запада. В XIX в. и в начале XX в. это выражалось в панисламизме (т. е. стремлении объединить всех мусульман, чтобы достойно противостоять неверным), потом – в различных мусульманских учениях и течениях, совмещавших ислам с национализмом, а с середины XX в. – в исламском фундаментализме. Политическим идеалом последнего является создание в каждой стране «исламского государства», конституцией которого будет Коран, хозяйственным идеалом – «исламская экономика», регулируемая шариатом, а социальным идеалом – мусульманская община (умма), основанная на солидарности и взаимовыручке верующих. Эта утопия стала весьма популярна среди примерно 1 млрд. мусульман в 70 странах, включая Россию и многие республики СНГ.

Первые выступления исламских фундаменталистов имели место уже в 50-е годы (в Египте), в 60—70-е годы XX в. (в Алжире и Сирии). Повсюду его причиной было стремление мусульман найти объяснение своим бедам в забвении Корана и шариата, в засилье «плохих» («озападнившихся») мусульман, прибегающих к «бидъа» («вредным новшествам»). Наиболее последовательное воплощение эти тенденции нашли в Иране во время «исламской революции» 1978–1979 гг. Она завершилась заменой шахской монархии Исламской республикой Иран с последующим распространением исламского фундаментализма по всему Востоку – от Марокко и Сенегала до Филиппин и СССР, который стал испытывать воздействие исламского бума и через Иран, и через Афганистан. Война в Афганистане чрезвычайно усилила исламо-экстремистов и в этой стране, и в соседнем Пакистане, и среди миллионов мусульман Индии. С 80-х годов усилилось прямое влияние Ирана на шиитов Ливана, создавших Хезболла (по-арабски «Хизб Аллах»), т. е. «Партию Аллаха», с помощью денег, оружия и инструкторов из Ирана ставшую основной силой, противостоящей Израилю на юге Ливана. Исламисты попытались в ходе кровопролитной подпольной войны в 1977–1983 гг. свергнуть власть ПАСВ в Сирии, но потерпели неудачу. ПАСВ и ее лидер Хафиз аль-Асад повели беспощадную борьбу с исламо-экстремистами, опираясь на армию и силовые структуры, а также – на солидарность практически всех других светских партий страны. Им также удалось перехватить у фундаменталистов лозунги социального равенства, издавна входившие в доктрину ПАСВ, а умелой экономической политикой правительство ликвидировало социальное дно городов, бывшее главной базой экстремизма.