– В Сент-Клэре такое правило, мы сами зашиваем то, что порвём, – объяснила Пат. – Но, знаешь, Энджела, мне трудно поверить, что это ты так порвала чулки! Я никогда не видела на тебе ни малейшей дырочки.

– Я точно знаю, что не рвала их! – сказала Энджела, тщетно пытаясь продеть шерстяную нитку в игольное ушко. – Как вы ухитряетесь пропихнуть нитку в такую крошечную дырочку? Я уже битый час пытаюсь её просунуть!

Девчонки рассмеялись. Энджела представления не имела, как правильно вдеть нитку в иголку. Элисон забрала у неё чулки.

– Я тебе всё зашью, Энджела, – сказала она, – не волнуйся. Спорим, ябеда Айлин пожаловалась на тебя мамочке за что-нибудь, вот та со злости и придумала тебе работу.

Элисон заштопала все три чулка. Не самым лучшим образом, поскольку штопка никогда не была её сильной стороной, но Энджела всё равно одарила её такой благосклонной улыбкой, что Элисон почувствовала себя на седьмом небе от счастья.

После Энджелы настала очередь Полин, которая тоже воротила нос от Айлин и старалась общаться с ней как можно меньше. Как-то утром Полин пожаловалась Бобби, что у неё першит в горле. Айлин услышала их разговор и вышла из комнаты. А через несколько минут после этого экономка послала за Полин.

– Я слышала, у тебя болит горло, Полин, – сказала она, улыбаясь тонкими губами. – Надо было сразу мне об этом сказать. Ну ничего, Айлин беспокоится за своих одноклассниц, вот и предупредила меня. Она – добрая девочка. Сейчас я дам тебе полоскание, а потом лекарство.

– Уже почти не болит, – испуганно проговорила Полин.

У неё и правда ничего больше не болело, но она всё равно так легко не отделалась. Экономка заставила её десять минут полоскать горло какой-то гадкой настойкой, а потом ещё дала выпить омерзительную микстуру.

Полин вернулась в общую гостиную испуганная и злая и, прежде чем заговорить, огляделась по сторонам, проверяя, нет ли Айлин.

– Айлин опять наябедничала, – сказала она. – Доложила мамаше, что у меня болит горло, и та меня просто замучила. Меня теперь тошнит. Я знаю, Айлин пожаловалась маменьке, что я ей не нравлюсь, и поэтому экономка надо мной так издевалась.

– Значит, надо думать, прежде чем сказать или сделать что-то в присутствии Айлин, – испугалась Элисон, которая ненавидела лекарства. – И вообще надо с ней подружелюбнее.

– Я не буду с ней подружелюбнее, – заявила Клодин. – Эта девочка мне не нравится.

И, вместо того чтобы вести себя дружелюбнее, Клодин, наоборот, стала грубить Айлин почём зря! Конечно, экономка тут же ответила ей увесистой корзиной, полной постельного белья и одежды, которые следовало зашить и заштопать.

– Ты порвала края у обеих простыней, – сказала она Клодин. – И у тебя дыры на всех чулках, и необходима заплатка на блузку. Ты очень озорная, неаккуратная девочка и, в качестве наказания, зашьёшь все свои вещи сама.

Клодин молча забрала корзину и поставила её на свой шкафчик в общей гостиной. Одноклассницы были уверены, что она не станет ничего зашивать и просто забудет о корзине, но, к их большому удивлению, Клодин принесла иголку с нитками и, усевшись в уголке гостиной, принялась шить.

Некоторое время Бобби наблюдала, как порхает в её руке иголка.

– Слушай, да ведь ты здорово шьёшь! – воскликнула она наконец. – Так красиво! Твоя штопка изящнее, чем у некоторых – вышивка.

– Мне нравится штопать и шить, – сказала Клодин. – Во Франции этому хорошо учат. А вы, английские девочки, шьёте ужасно неуклюже. Вы отлично лупите ногами по мячам, но не умеете сделать ряд красивых стежков.