Несомненно, оскорбления сыпались в мой адрес. Желая обнаружить источник звука, я принялась хмуро озираться и поняла, что на меня обращены все взгляды. Удивляться нечему. В прошлом году Пенелопа, мягко говоря, отличилась… Окружающие были по-своему правы, но я не могла унять обиды. Теперь я понимала, в каком положении находится кронпринц, ведь меня тоже окружали враги. Этим, вероятно, и объяснялась агрессия Пенелопы.

– Вы только посмотрите на этот наряд!

– Разве так одеваются несовершеннолетние девицы?! Никакого стыда!

Эмили, принимавшая непосредственное участие в моих сборах, насупилась. Четвертое замечание за день! Говорят, тот, кто стерпел трижды, имеет право убить. Может, пора устроить скандал?

– Эмили, – отчетливо и громко произнесла я. – Принеси-ка мой арбалет.

– Слушаюсь, госпожа! – бодро ответила девушка, но глаза ее забегали.

Казалось, она уже позабыла, как совсем недавно дрожала от страха при одном упоминании грозного оружия. Эмили побежала исполнять приказ, а я, отметив, что сплетники умолкли, усмехнулась. Только посмейте открыть рот! Высокомерно задрав нос, я пристально оглядела публику. Встречаясь со мной взглядом, гости вздрагивали и торопливо отводили глаза. Комичная картина! Теперь, когда удалилась моя единственная служанка, я осталась в одиночестве, но желающих вставить шпильку не нашлось. Видимо, не спешат быть пристреленными сумасшедшей макакой!

Я вновь подумала, что не мешало бы отыскать кронпринца, но, похоже, мерзавец еще не вышел. Иначе он бы не преминул ввязаться в конфликт.

Немного успокоившись, я подошла к столу семьи Экхарт, шумно опустилась на стул, закинула ногу на ногу и подозвала официанта.

– Эй! Принеси-ка мне выпить. И не разменивайся по мелочам – тащи сразу бутылку!

Образ хулиганки был завершен, и вокруг раздались недоуменные возгласы.

– Госпожа! Вот! – Запыхавшаяся Эмили вручила мне арбалет.

– Благодарю.

Девушка хитренько заулыбалась, как бывало прежде, когда она будила меня иголкой. Я с грохотом поставила кофр на стол, вынула арбалет и принялась демонстративно его заряжать. Трык, бряк, трык, бряк! Тишину нарушал лишь звук железных бусин.

– О господи! Кто-нибудь, остановите ее!

– Не пора ли позвать гвардейцев?

Не обращая внимания на панические реплики, я продолжала хладнокровно вертеть арбалет.

– Ха! Чем это ты занята? – поинтересовался неожиданно вернувшийся герцог.

Повсюду раздались вздохи облегчения.

– Так заскучала, что решила повторить подвиг чокнутой макаки? – издевательски спросил Рейнольд.

Я закинула арбалет за спину и буркнула:

– Не твое дело.

– Так и знал! За тебя снова приходится краснеть! – голос негодяя почти сорвался на крик.

– Рейнольд! – строго прервал его герцог.

Тогда мерзавец огляделся по сторонам, наклонился ко мне и, скрежеща зубами, процедил:

– Может быть, хватит смешить народ такой самодовольной рожей?!

Мне сделалось страшно. Но, честно говоря, арбалет, надетый на вечернее платье, и впрямь смотрелся неуместно. Скажи я, что принесла его ради самозащиты, мне бы все равно никто не поверил. Поэтому оставалось только молчать.

– Пенелопа Экхарт! – Меня обжег недобрый взгляд. – Тебя на год отстранили от состязаний, уж будь добра, веди себя пристойно.

– Но меня позвал отец! – В ход пошла главная отговорка.

– Это правда?! – Глаза Рейнольда вспыхнули.

Герцог, казалось, опешил, и я съежилась от страха.

– Вы оба, не распаляйтесь! – осадил он и недовольно цокнул языком. – Никто не запрещал приносить оружие на церемонию открытия!

– Отец! Она и без того нас опозорит!

– Неужто совсем не доверяешь сестре? Пенелопа раскаялась, а насколько искренне, увидим. Пожалуйста, сядь! – герцог обращался уже ко мне. – И не забывай: если опять устроишь скандал, я не стану вызволять тебя из острога.