В том, что неизвестные убийцы раненых не оставили, он не сомневался. Хотелось бы знать, почему никого из них не заинтересовала барокамера и ее содержимое, но подумать об этом можно было и позже. Во всяком случае, он прекрасно знал подобного рода спецов.

Прозвище «тяжелые» подходило к ним на все сто процентов. Экипированные в шлемы и доспехи, прибавляющие им килограммов десять-двадцать веса, немаленького роста. Перед ними ставили только самые конкретные задачи: зачистить территорию, например, или положить всех живых мордой в пол (при этом целыми оставались лишь те, кто успевал упасть сам). Таким было не до барокамеры: они громили. И это же означало, что скоро сюда придут другие, заглядывавшие в каждую щелку, носом роющие плитку на полу и стенах. Чем скорее удастся удрать, тем лучше.

Ему снова повезло: Ворон наткнулся на каморку охраны. Здесь нашлось все необходимое, начиная от аптечки и кончая сменной одеждой. Трупы отсутствовали, и это не могло не радовать. Удалось бы даже перевести дух и отдохнуть, но не стоило. Он лишь осмотрел руку и замотал бинтом. Снимать катетер сам Ворон не решился. Еще он наконец влез в джинсы и нашел куртку. Рубашка неизвестного охранника в плечах оказалась безнадежно мала, но отсутствие этой части гардероба он точно переживет. А главное, в столе лежал мобильный телефон и кошелек, в котором нашлась вполне приличная сумма.

Больше всего Ворон опасался того, что за выходом могут установить наблюдение, но либо ему снова повезло (вечер переходил в ночь, а фонари не горели), то ли действовал слишком нагло и быстро. Он не только вышел, но и поймал попутку, добрался до Москвы, потом до метро и затерялся в толпе спешащих по домам людей.

Никогда поездки на общественном транспорте не давались ему столь тяжело. На «Парке культуры» он едва не умер. Очнулся на лавочке, причем бутылку минералки ему протягивал какой-то бомжеватого вида мужик в сером пальто.

– Спасибо, – пробормотал Ворон, принимая подношение.

Мужик кивнул, развернулся и влез в отъезжающий поезд.

– Хоспода пассажиры… помохите Христа ради, – донесся до Ворона его заискивающий голос, прежде чем двери захлопнулись.

Бутылка оказалась непочатой, но Ворон отпил бы из нее в любом случае. Сейчас он снова находился на войне, а значит, чувство брезгливости отключилось.

На станции имелся вай-фай, и телефон ловил сеть. Какое-то время Ворон раздумывал, не выйти ли на поверхность, но решил не рисковать: сейчас находиться в толпе было безопаснее. Главное, не отключиться и не привлечь внимание сотрудников правопорядка.

Номер всплыл в памяти мгновенно, хотя не факт, что по прошествии нескольких лет кто-нибудь на него ответит: в России отвратительно относились к симкам.

– Слушаю, – ответил знакомый жизнерадостный голос через четыре гудка.

Ворон понял, что при всем желании не сумеет выдавить из себя ничего похожего на приветливость, и мысленно махнул рукой:

– Привет, Роман, извини, что давно не напоминал о себе. Когда-то ты спас мне жизнь, если несложно, сделай это снова…

Мелодия звонка заиграла слишком резко, хотя раньше за «Темой мечты» Алексея Рыбникова такого не водилось никогда. Ворон выругался и сел на постели. Ему никогда не снилось прошлое. От Дениса он, что ли, подхватил эти флешбеки? Так недалеко и до криков по ночам.

Голова раскалывалась. Ворон нащупал трубку, глянул на экран и грязно выругался.

– Слушаю, Василий Семенович, – поздоровался он, однако, вежливо.

Звук шагов казался неприятно громким. Никита постоянно морщился, он терпеть не мог этот каменный мешок, по которому проходил раз за разом. Эхо подхватывало любой, даже самый незначительный звук, усиливало и уносило, предупреждая всех и каждого о его скором появлении.