Она замолчала. Согнулась ниже к коленям и обняла их. Уже хотел приблизиться, но она резко подняла голову.

- Осуждаешь? - я промолчал, потому что, ответив «нет», а это было правдой, она бы не поверила. - Правильно. Я тоже. Если пока нет, ничего. Завтра утром, когда переспишь с этими мыслями о том, что я рассказала, выстроишь цепочку событий, поймешь, что перед тобой недостойная женщина и еще менее достойная мать. Не прощу себя, ни за какой мой поступок. Потому что все то время, что я пьянствовала и пыталась забыть боль, я оставила своего мальчика одного. Потом приходила и вновь, видя место, где моя жизнь осталась, уходила в запой. Это яма. Мой ад. Черт. Я два года убивалась. Да и сейчас не лучше. Пью по выходным. Но этот день всегда оставляю для него. Он только наш.

Посмотрела на меня и опустила глаза на свои ладони, которые тряслись.

- Я держала его на этих руках. Холодного. Моего мальчика. И не могла расстаться. Я не могла поверить... Променяла бы всю свою жизнь лишь на миг, всего лишь мгновение побыть с ним. Увидеть его глаза, услышать его. А мне остался только шрам. Как клеймо, как напоминание о том, что я во всем виновата.

- Знаешь, - решил высказаться, потому что она вновь начала истерить, - я, наверное, первый, может быть и нет, кто говорит тебе об этом, но ты не виновата Эмма.

Она посмотрела на меня измученным взглядом, таящим в себе вселенскую пустоту и произнесла:

- Откуда тебе знать?

- Просто чувствую, что ты бы оберегала его всеми силами, но никогда намеренно не навредила своему ребенку.

Она повернулась к кресту. Слезы катились по ее бледным щекам. Мы вновь замолчали.

Потом, Эмма встала и начала вырывать траву, приводить в порядок участок. Я присел и стал ей помогать.

Меня посетила мысль помочь ей облагородить тут все.

- Эмма, можно задать тебе вопрос?

- Конечно. Но не обижайся если не отвечу.

- Я бы хотел помочь тут, поставить памятник, выложить плиткой. Не знаю. Что ты хотела еще. Наверное, заборчик какой-то. Ты примешь эту помощь?

- Зачем? - еле слышно спросила она, потупив взгляд.

- Просто хочу, чтобы здесь было красиво и с любовью.

- Я могла все это сделать через год, два. Если бы оставила деньги от продажи вещей. Но потратила их на самобичевание. Ублажала свои прихоти. Я не шлюха Саш, не брала деньги никогда. Пусть обо мне говорят всякое, - замолчала, а потом добавила, - хотя, какая разница. Ты хотел помочь? Я буду рада. Хотела взять кредит, но боюсь не смогу его выплатить. Так что, спасибо тебе.

- Это тебе спасибо, что согласилась принять.

Мы вместе закончили убирать сорняки. Еще немного посидели. Молчали или говорили, но было в какой-то степени комфортно. Эта женщина сильная, даже несмотря на то, что оступилась, не сумев принять боль. Осуждаю ли я ее? Нет. Ни капли. Сочувствую.

- Теперь твоя очередь сходить со мной.

- Куда?

- Тут недалеко моя мама.

- Конечно. Пойдем.

Придя на место, мы не говорили. Эмма стала так же прибирать. Хотя травы почти не было. Тут была плитка. Красивый гранитный памятник с фото, улыбающейся женщины.

Сели на лавочку. Первой решила нарушить тишину Эмма.

- Она красивая. Такая яркая.

- В жизни она была еще ярче. Добрей ее не видел никого и никогда.

- Ты похож на нее. Не копия, но многое… - она повернулась и стала рассматривать лицо, сравнивая с фото, а я сам впитывал ее черты лица. - Да. Похож. И мне жаль. Я вижу дату, но уверена, что она ничего не решает. Так ведь?

- Ты права.

- Значит и через десять лет, боль пульсирует и не отпускает.

Сказала и уставилась в одну точку.

- У нее был рак. Когда узнали, не поверили. Обратились еще в десять клиник, но везде говорили одно и тоже. И деньги были, и связи, и вера, а по факту, ничего из этого не пригодилось. Три года и все.