— Хорошо, что ещё?

— Пять желаний с тебя, каких — потом придумаем, — выдала наглая душа грузной бабушки.

— Вы что, совсем обнаглели?! Это ж ещё пять пунктов! Тем более, вдруг вы потребуете что-то личное касаемо меня? Я на такое подписываться не собираюсь!

— Чё ты всполошилась? Все желания сугубо деловые, тебя они никаким боком касаться не будут, — принялась успокаивать Семёновна.

— Хорошо, добавляем этот пункт и оговорку, что желания никаким боком меня, как личности, не коснутся.

Смерть записала, прочла заклинание, и свиток исчез.

— Э-э, а наш экземпляр где?! — возмутилась Захаровна.

— На вашей даче, — пробурчала Смерть, мысленно создавая копию договора, не забывая костерить вымогательниц на чём свет стоит.

— Если договора там не будет, мы отказываемся выполнять работу, — продолжала выводить из себя Смерть Захаровна.

— Да на месте ваш договор! И хватит препираться, пора браться за дело.

— А как же наши похороны? — опять возмутилась Захаровна.

Пришлось выполнить и это желание — сил спорить с ушлыми торговками (пусть и в прошлом, но навыков они не потеряли) у неё уже не было, так что они отправились посмотреть, какие почести им оказали.

***

На кладбище было много людей: кто-то действительно горевал, кто-то возносил молитву богу, что тот прибрал старушек. Но бабушки этого не знали, они с умилением наблюдали.

— Захаровна, как твой ухажёр убивается, любил он тебя, видать, шибко, — показывая на худенького старичка, который тихо плакал у закрытого гроба, заметила Клавдия.

— М-да, и что он во мне нашёл?

— Как что? Сто сорок килограммов шарма, — хохотнула почившая Семёновна.

— Ну, если только это, — рассмеялась в ответ ее подруга. — Ты смотри, и Пашка здесь, тоже скорбит, вон, даже слезу вытер, не ожидала его тут увидеть.

— Пойдём, что ли, попрощаемся с ним.

Стоило им подлететь, как они услышали, о чём говорил якобы убивавшийся с горя мужчина.

— Шеф, ну что вы так убиваетесь, их уже не вернуть, может, уже поедем, а? — успокаивал его рядом стоящий парень.

— Э-нет, я хочу убедиться, что этих гарпий предадут земле, — со злостью произнёс он, — а насчёт слёз — они от счастья, ведь больше никто не будет портить мне жизнь.

Но вот тут он глубоко заблуждался — верные подруги и соратницы бабушек собрались небольшой стайкой и уже вовсю обсуждали, как будут его топить.

— Вот сволочь! — возмутилась Семёновна.

— Я бы сказала — наивный, мы хоть и погибли, а дело-то наше живёт! — ответила Зина, показывая старушек.

— Это точно, — согласилась с ней вторая. — Ну что, костлявая, десантируй нас в волшебный мир, всё, что нужно, мы увидели. И, кстати, видишь, как хорошо чёрный пиар действует, вон сколько народа пришло.

— Вижу, — пробурчала Смерть и перешла к вводному инструктажу, — так, первое время народ не гнобить, держать свой бурный темперамент в узде.

— Слушай, кончай нам прописные истины говорить! И не паникуй почём зря, первое время мы будем кроткими и молчаливыми, а сами тем временем займёмся разведкой обстановки в стане врага…

Это были последние слова Семёновны перед тем, как они очнулись в больничной палате в новом мире.

5. Глава 4

— Захаровна, ты как? — заговорила Клавдия, когда они очнулись.

— Не поняла ещё, вроде ничего не болит. Слушай, а всё-таки куда нас Косточка закинула?

— В изоляторе вы, в тела этих девушек разряд молнии попал, — услышали они ворчливый голос у себя в головах. Видать, не понравилось Смерти очередное прозвище.

— В обеих? Ха, что-то мне подсказывает — это не случайность, — догадалась Семёновна, кто к этому причастен.

Посмотрев на убранство помещения, поняла, что работница потустороннего мира не лжёт: всё было практически как в привычных больничных палатах. Только тут ещё находился белый шкаф с зеркалом и круглый стол, накрытый белоснежной скатертью, на котором стояла ваза с голубыми цветами, кажется, васильками.