Почувствовав, как навернулись слезы на глаза, я слегка отвернулась, не желая показывать свою слабость. Пусть радуется, сколько влезет, мне радоваться нечему.

– Доченька, ты наконец-то очнулась!

А? Доченька? Это кто, я?

Опешив, я посмотрела на мужчину, как на душевнобольного. Он принял свой «эксперимент» слишком близко к сердцу и сейчас считает меня своей дочкой? Точно шизик.

– Доктор Фридрих, что с Наденькой?

Так он не доктор? Или это у них здесь принято так? Вопрос о том, откуда он знает мое имя, я пропущу. Понятно же, что они проверили всю информацию о своем эксперименте. Наверное, знают не только данные моего паспорта, но и всю мою подноготную.

– Пульс учащен, дезориентация в пространстве, – пробормотал неизвестный мужчина в халате, скорее всего, доктор Фридрих, подойдя ко мне.

Удивленно моргнув, я посмотрела на его руку. Вот же, больные, планшет себе в кожу вшили. Или развитие уже дошло и до такой дикости? Даже интересно, сколько лет я пролежала здесь овощем? Хотя, тогда я определённо не смогла бы ходить, все мышцы давно бы уже атрофировались.

Что-то не сходится! Если я плод эксперимента, то почему меня никто не спешит отправить на опыты? Или они пока не отошли от радостного шока?

– Госпожа Каприсе, как вы себя чувствуете? – поинтересовался доктор, смотря на меня. – Господин Каприсе, пожалуйста, проводите свою дочь к кушетке, мне нужно проверить ее состояние.

– Конечно, сейчас. Давай, дочка, не спеши, – кивнул мужчина и ласково приобнял меня за талию, ведя к одинокой, больше похожей на стул, кушетке в углу комнаты.

Не успели мы подойти, как доктор что-то сделал и стул превратился в настоящую кушетку. Похоже, я все-таки схожу с ума, а не мужчины. Наверное, у меня помутнение рассудка на фоне «воскрешения». В такой ситуации любой бы человек с ума сошел.

Не особо реагируя на действия мужчин, я пребывала в своих мыслях. Мне не хотелось ничего, просто лечь и отдыхать. Насладиться тишиной и покоем, без боли от болезни и глупых мыслей о жизни и смерти. Человеку, по сути, немного нужно для счастья. Вовремя поесть, сладко поспать и не болеть. Конечно, еще можно как-то развлечься и попутешествовать, набираясь впечатлений. В остальном же все относительно.

– Госпожа Каприсе! Госпожа Каприсе!

– Вы это мне? – спросила хрипло я, совершенно не узнавая собственного голоса.

– Да, вам. Как вы себя чувствуете?

– Нормально, – прошептала я, тупо смотря на мужчину.

– Есть ли головные боли? Может, у вас болит правая рука? Или вы чувствуете сдавливание в груди?

Прислушавшись к себе, я медленно покачала головой. У меня ничего не болело. Даже странно, если честно, что ничего не болит. По идее, должно болеть, как минимум… все тело.

– Странно… – выдохнул приглушенно доктор.

– Что странно? – нахмурившись, уточнил мужчина, который до этого меня обнимал. Господин Каприсе, если я не ошибаюсь.

Вот только, почему доктор обращается ко мне и к мужчине одинаково? Я вообще-то Перепелкина Надежда Андреевна!

– Почему вы называете меня госпожой Каприсе? – тихо выдохнула я, неуверенно посмотрев на мужчину.

– Что вы сказали? – вытаращившись на меня, громко переспросил он, от чего я, каюсь, вздрогнула.

Просто неожиданно, что человек, до этого вполне вменяемый, неожиданно начал орать. Даже моему бывшему мужу нужно было пару секунд, чтобы воздуха больше в легкие набрать. Тут же, казалось, что он вообще вдохнуть забыл.

– Ничего, – поджав губы, вздохнула я.

– Доченька, скажи папе, почему доктор не должен называть тебя госпожой Каприсе?

Нахмурившись, я недоверчиво посмотрела на мужчину. Или он искусный актер, или я не должна помнить, кем я была до этого? Ну, или он действительно не понимает, почему?