Позднее, PR – агентство и вовсе стало позиционироваться как «Издательский Дом «Экономика и Власть». Мне стало жалко вложенных усилий в «нераскрывшийся цветок» и я открыл в Ульяновске свою собственную компанию с одноименным названием. В настоящее время работаем командой по Поволжью на местных региональных выборах.

Что касается второго вопроса, то руководитель PR-агентства должен быть опытным специалистом во всех направлениях работы своих подчиненных. Хотя бы иметь базисное представление о «подводных камнях». Это необходимо для корректной нарезки задач сотрудникам, или готовности подменить любого из них в случае форс-мажора. Слишком рискованно основать агентство, но при этом не понимать всех тонкостей «кухни» политконсалтинга.

Можно ли обучиться профессии PR-специалиста… А политтехнолога? Или это призвание? Как было у вас?

Как гласит поговорка, можно и медведя научить кататься на мотоцикле. Однако не ясно, нравится ли это самому медведю? Захочет ли он самостоятельно переучиваться на велосипед? Станут ли его действия когда-нибудь обдуманны, или он будет лишь прилежно повторять механически заученные движения? Так же и в работе PR-специалиста: ты либо готов своевременно производить новый востребованный PR-продукт, либо способен «поставить на конвейер» только чьи-то чужие наработки (не всегда свежие).

Для меня работа на выборах стала своеобразным наркотиком. Любая избирательная кампания – это эмоциональный стресс, впрыск огромного количества адреналина, авантюрный риск на грани фола. И при всем этом требуется сохранить спокойствие, хладнокровие и трезвый расчет. Казалось бы, диаметрально-противоположные вещи, но на выборах они гармонично сочетаются. Это стало моим образом жизни. Я очень люблю свою работу, но частенько сознаюсь самому себе, что она вызывает во мне отвращение. Вот так профессия политтехнолога сочетает мою любовь и ненависть к политике. Если кому-то по душе подобный образ жизни – милости просим в наш отраслевой союз.

С политикой я начал знакомиться в Университете. С 18 лет стал работать агитатором на выборах в студенческих общежитиях. Потом был назначен бригадиром агитаторов. Потом руководителем отдельного направления. И так далее по нарастающей. Во многом я благодарен общественным организациям: «Идущие Вместе», «Молодежное Единство», «Время Молодых», проекту «Открытая Россия» и т. д.

Правда ли говорят, что для политтехнолога прийти в бизнес-PR – это как из Гарварда сесть за скамью первого класса? В чем главные отличия политтехнологий и бизнес-коммуникаций?

Возможно. Но в моем случае это не так. Был период, когда я пытался работать в рекламном бизнесе, а затем в PR-сопровождении деятельности комиссии по регулированию отношений участников финансовых рынков (КРОУФР). Мне не удалось «продать» заказчикам ни одной своей креативной наработки. Они были готовы «покупать» какие-нибудь шаблонные вещи, но мои основные идеи рубились на корню. Лишь сейчас я готов сказать, в чем была моя основная ошибка: «деньги делаются в тишине, и эту тишину нельзя тревожить» – вот главный ограничитель бизнес-PR.

В бизнесе частенько у заказчика не достает решительности. Он может месяцами тянуть резину. В политике все с точностью наоборот – всегда наблюдается нехватка «временных ресурсов» и, как следствие, яркое, шумное, эффектное PR-сопровождение политика частенько является залогом успеха всей кампании. При равных бюджетах и финансовых рисках, политика легче убедить в необходимости «покупки» «кричащего PR-продукта», нежели бизнесмена. В 90 % случаев политик готов пойти ва-банк, бизнесмен – почти никогда. Эту разницу я нащупал только опытным путем.