— Что-то случилось? На работе проблемы?

— Нет, все хорошо, – удивленно посмотрев на меня, сказал папенька.

Видимо, опять я что-то не то спросила. Да я как на минном поле живу. Шаг в сторону, и взрыв! Как понять, что можно говорить, а что нельзя?!

— Я знаю, ты многое пережила, и тебе сейчас нелегко. Но я хочу, чтобы ты знала, что я всегда рядом. Ни моя работа, ни мои обязанности не будут препятствием, если я буду тебе нужен. Понимаешь? — собравшись, проговорил лес Дознаватель, тем самым заставив меня почувствовать себя неуютно. Он искренне переживал за дочь и за то, через что ей приходится, по его мнению, проходить. Но я не была ею. И эти слова предназначались не для меня. Поэтому я чувствовала себя воровкой. Словно украла что-то личное и сокровенное. Принадлежащее только Элиссии и ее отцу.

— Даже если память не вернется к тебе, все будет хорошо. Будут новые воспоминания, возможно, лучше прежних, – не подозревая о моих мыслях, продолжал говорить он.

— Со мной все хорошо. Правда. И хоть я ничего не помню, возможно, так действительно лучше. Я смогу строить по новому свою жизнь, не опираясь на предыдущий опыт. Мне многое не понятно, многое ново для меня, но я справлюсь. У меня есть ты и нянюшка. И я знаю, что вы всегда мне поможете, если будет необходимо. И, наверное, я кажусь вам другой, но я не помню себя прежней и не знаю, что мне стоит говорить или делать, а чего нет. Поэтому я надеюсь на ваше понимание и снисхождение, – попыталась я объяснить очевидное расхождение в поведении с Элиссией. Лучше сразу дать логичное оправдание моим дальнейшим оплошностям. Подстраховаться на всякий случай.

— Знаешь, как бы это жестоко ни звучало, но я рад этим изменениям. Ты стала более взрослой и ответственной. Я люблю тебя, Эли, но раньше тебя кроме модных журналов, балов и посиделок с подружками мало что интересовало. Сейчас тебя из библиотеки не вытащить. Поначалу меня это удивляло и пугало. Я боялся, что ты не в себе. Но после беседы с Агнусом понял, что ты как новый человек, заново познаешь мир. Поэтому, если тебе что-то будет нужно, интересно, ты всегда можешь обратиться ко мне.

— Спасибо, – ответила я. Мне было очень неудобно перед чужим, по сути, отцом. Было приятно, что изменения, которые произошли из-за моей души, ему нравились, ведь и мне нравилась его забота. Но чувство неловкости и доля вины из-за обмана угнетали. Я всегда была близка со своими родителями. Но как вести себя с чужим родителем, дочерью которого я теперь стала, я не имела понятия. Поэтому каждый раз, встречаясь с лессом Дознавателем, я не знала, что мне делать и что говорить. Усугублялось все еще тем, что я боялась быть разоблаченной. Было страшно, что он поймет, что от его дочери осталась лишь внешность и не более.

Вытащив из кармана золотую цепочку из тонкого, кажущегося воздушным плетения, на которой висел шарообразный кулон с зеленым камнем по центру, он обратился ко мне:

— Я прошу тебя никогда не снимать эту цепочку, Элли, – подойдя, он застегнул ее на мне. – Пообещай, что не снимешь ее, даже если она не будет сочетаться с твоим нарядом.

Лес Дознаватель был серьезен и требовательно смотрел в мои глаза.

— Обещаю, – сказала я и тут же полюбопытствовала: – А что в ней такого? Почему нельзя снимать?

— В случае опасности она защитит тебя до моего прибытия, – ответив, мужчина прижал меня к груди и поцеловал в макушку. – Веди себя хорошо в академии. И перестань третировать магистров. Хотя это уже неважно, – хмыкнув в макушку, он еще раз сжал меня в объятьях и отпустил.