Ученому, особенно в психологии, необходимо быть человеком, обладающим тотальным жизненным опытом, в противном случае, невозможно верить в свои теории, не прожив их изнутри. Без этого опыта, он не будет иметь ни знаний, ни синтеза, достаточного для понимания и решения любой проблематики. Естественно, ученый также должен получить образование, позволяющее ему добиться превосходства в среде общественных институтов. Это должен быть человек, который помимо собственного опыта обладает признанием и доверием со стороны министерств, университетов и других вышестоящих органов страны, либо нескольких государств. То есть, необходимо, чтобы он был экспертом in utroque[20]: по праву природы и по праву общества.

Человек, применяющий онтопсихологию, является именно таким, хотя лично я верю в то, что он может быть гораздо больше описываемого мною.

Считаю необходимым описать интеллектуальную идентичность онтопсихологии по двум причинам.

1. Онтопсихология существует более тридцати лет и сотни людей, соприкоснувшихся с ней на интеллектуальном и экзистенциальном уровне, порой сводят ее к каким-то ненаучным, иногда оккультным аспектам, возможно, лишь на том основании, что прошли у меня несколько консультаций. Во время психотерапии речь идет о клиенте, а не о психотерапевте. Психология всегда будет служить клиенту, но клиент, даже пройдя онтопсихологическую психотерапию аутентификации личности, не должен вводить себя в заблуждение относительно того, что постиг онтопсихологию. Для этого необходимо изучить ее со всей серьезностью, которую требует рациональная наука.

2. Сам факт прохождения онтопсихологической клинической практики не означает досконального знания научной теории онтопсихологии. Очевидно, что онтопсихология сможет предоставить любому, кто ее изучает, широкие возможности. Но сейчас меня крайне огорчает то, что мне приписывают много такого, чего нет ни в моих книгах, ни в моей работе.

Тот факт, что онтопсихология развивалась в русле психотерапии, является лишь выбором инструмента ее передачи, что никак не означает, что психотерапия отражает всю суть онто-психологии. Вывод, к которому я пришел, проделав долгий путь, заключается в том, что невозможно передать истину нездоровому человеку. Фундаментальным в онтопсихологической теории является заключение о существовании в человеке некоей базовой шизофрении, проявляющейся в той или иной степени. Поэтому когда серьезный ученый пытается передать свою мысль другим, он осуществляет это одним способом, но слушатель воспринимает ее в соответствии с собственным сознанием. Здоров тот, кто может использовать экзистенциальный квант, которым он является, с функциональностью для себя, получая удовлетворение. Если человек в использовании своего сознания и позиции «Я» хуже собственного кванта бытия, то он не способен приблизиться к пониманию истины.

Согласно онтопсихологии, наука может считаться точной, если доказала первопринципы, лежащие в ее основе. В действительности даже самые точные науки отталкиваются от гипотез, принятых на основе взаимных допущений. На этих общепринятых, но никем не доказанных первопринципах выводятся последующие аподиктические утверждения в математике, физике и так далее. При окончательном анализе становится ясно, что даже наиболее точный, с научной точки зрения, исследователь «религиозен», то есть является тем, кто связан[21], и неспособен исходить из собственной очевидности.

Даже мысль и речь являются феноменологией; то, что разум вырабатывает-это феномен, категория, программа. Обладать знанием или знать означает достичь внутренней сущности (самости) силы вещей. В эволюционной направленности своей целостной природы человек выражает намерение Ин-се. Действие для него возможно, а величие – естественно, только если он близок своему Ин-се, из которого он постигает мотивирующий принцип для всего остального. На основе Ин-се возможно создавать точную науку, в том числе лечить больных и понимать свойства различных энергий. Без этого исходного «рычага» человек пребывает в ошибке, терпит поражение, и становится логичным утверждение Хайдеггера о том, что вся наша жизнь – это «бытие ради смерти».