- Подожди, а когда нессир предложил тебе присоединиться к Сопротивлению?

- Да в тот же день, когда я обзавелась ЛжеПечатью. – Вера пожала плечами. - Максим всем предоставляет право выбора. Кто отказывается, принимает таблетку, стирающую память. – Значит, я в свое время отказалась. Почему? Девушка тем временем продолжала. - Тем, кто соглашается, ставит блок на сознании, чтобы никакой другой неогуманоид не смог прочитать наши мысли.

- Значит, вам можно спокойно общаться с нессирами? – я улыбнулась. Вера взглянула на меня как-то грустно и покачала головой.

- Нет. Отсутствие мыслей у человека очень сильно заметно для диамонгов. Даже очень слабый неогуманоид легко уловит эту «тишину» в нашей голове. Так уже несколько наших друзей попалось. – Заметив, что Вера совсем загрустила, я поспешила сменить тему.

- А Максим всем предлагает сделать этот выбор? – меня не покидала растерянность: почему же я отказалась?

- Да, всем, - Вера не понимала мою озадаченность. – За исключением несовершеннолетних.

- Несовершеннолетних? – удивилась я.

- Тринадцатилетних подростков, - уточнила Вера. Заметив, что я застыла от удивления, Вера тоже остановилась и, посмотрев на меня, продолжила. – Ты и представить себе не можешь сколько таких подростков не хотят проходить опечатывание.

Я, кажется, забыла рассказать про детей. Их не опечатывали во время массовой операции. Только в 13 лет подростки обязаны пройти эту процедуру. И опять же на это дается три месяца. А потом в паспорте проставляется соответствующая отметка (паспорта международного образца выдаются в 12 лет, а совершеннолетие во всем мире теперь наступает в 18 лет, и ещё отменили визы – так, что радуйтесь путешественники (как будто им сейчас это не безразлично). Поэтому-то и осталась необходимая аппаратура в больницах крупных городов. В нашем городе таких больниц даже 2 (одна – на левом берегу Оби, вторая – на правом).

Наверное, дети, которые ещё помнят, какими были родители до опечатывания,  понимают, что их ожидает дальше и хотят избежать этого. Мой же 4-х летний племянник не замечает ничего странного  в поведении своих родителей. Он никогда не жаловался мне на излишнюю строгость мамы или папы. И, кажется, даже не испытывает недостатка в их любви и ласке. Но всегда так тянется ко мне, как цветочек к солнцу. Воспоминание о Сережке сладко кольнуло сердце. Но потом вспомнилось вчерашнее, и меня вновь охватило беспокойство. Побыстрее бы узнать, как там моя семья.

-  Но Максим не может всем желающим поставить ЛжеПечать.- продолжала тем временем Вера. – Это моментально всплывет и вызовет кучу ненужных вопросов.  Ведь подростки не продерживаются на поверхности больше года- полутора. Поэтому Максим выбирает только тех, кто более-менее осознает, что твориться сейчас в мире. И понимает, чем может обернуться ношение ЛжеПечати.

- И что, много таких? – с откровенной насмешкой спросила я. Ну скажите, что можно осознавать в 13 лет? Вот именно – ничего. Я помню, как смеялась, читая свой дневник, что я вела примерно в этом возрасте. А ведь тогда я искренне верила в эту чушь.

- Зря ты так. – упрекнула меня Вера. – Говорят, каждое новое поколение умнее предыдущего. Так вот, нынешнее поколение просто гениально. Сейчас слишком много подростков, которые понимают сущность Печати Ветра. И чем грозит ЛжеПечать. – Я хотела сдержать горечь, хотела, действительно, хотела промолчать, но не смогла.

– Понимают? Да как они могут понять что  важнее: собственное эгоистичное желание  или безопасность твоих родных и близких?! До вчерашнего дня я сама думала, что права на 100, нет, даже на 200%%, что нет ничего важнее остаться человеком, со всеми своими недостатками и достоинствами, а главное со своими чувствами… - я все-таки заставила себя замолчать.