– Лёшенька, смотри под ноги…

– Извиняюсь, Сергей Львович…

Оля сложила вместе три разворота, протянула:

– Сергей Львович.

– Axa. – Бронштейн поднёс лист к глазам. – Ух ты, это что ж так глухо встало?

– А что вы хотели?

– Ну, я думал, воздух над заголовком будет.

– Никакого воздуха, всё в норме.

– Хорошо.

Бронштейн вышел.

Шамкович заглянул, постучал согнутым пальцем о косяк:

– Здесь, говорят, вёрстку дают?

– Дают. У тебя что?

– Водорезова там, полтора разворотика.

– Где же это?.. – листала Оля.

– С семнадцатой, кажется…

– Вот. Держи. И побыстрей, Сань, если можно.

– Бу здэ…

Шамкович скрылся.

Оля разложила на столе оставшиеся листы:

– Это Коткову, шахматы… так. А это что? Барановские, что ль? А где Баранов? Ба-ра-нов! Где ты?

– Он обедает, – поднял голову Тумаков.

– Отложим. Так… И что, всё? А где же обложки? Не дали? Когда же они дадут?

Тумаков пил чай, читал вёрстку.

Оля встала, потянулась:

– Оооо, господи… целый день согнувшись.

– А ты разогнись.

Она снова села, выдвинула ящик в тумбе стола:

– Норму вот никак не осилю.

– А ты осиль.

Оля вынула пакетик, на котором лежали остатки нормы, стала отщипывать и есть:

– Целый день клюю её, всё не доклюю…

– А ты доклюй.

Тумаков допил чай, отодвинул стакан.

Ярцев опоздал на десять минут – круглые часы на серебристом столбе показывали седьмой час.

Славка и Сашка ждали его на углу возле будки сапожника.

– Здорово. – Ярцев протянул руку. – Зашился я немного…

– А мы уж думали, опять продинамишь. – Славка вяло пожал её.

– Витька-динамист… – ощерился Сашка, сдавил Витькины пальцы. – Наше вам, ударник-передовик… Что эт ты деловой такой? Торчишь?

– Торчу, бля. Со страшной силой. – Витька достал сигареты, протянул.

Закурили. Витька выпустил дым, сплюнул:

– Ну чего молчите? Мне, што ль, опять бежать?

Славка с Сашкой рассмеялись:

– Деятель, бля!

– Деловой, дымится аж…

– А чего, купили, что ль?

Славка укоризненно покачал головой:

– Да, Виктор Кузьмич. Плохо вы о нас думаете. Недооцениваете.

Он распахнул пальто. Во внутреннем кармане торчала бутылка водки.

– Японский бог… – Витька хихикнул. – Ну, молчу!

– Вот-вот. Помалкивайте, Виктор Кузьмич. И гоните хруст с полтиной.

Витька отсчитал деньги, сунул Славке:

– Где будем?

– Да где угодно. Хоть здесь.

– Давай за домом.

– В скверике?

– Ага.

– Ну, пошли.

Обогнули дом, прошли через детскую площадку.

В скверике двое распивали красное, а один лежал на лавке и спал.

Прошли мимо. Сашка качнул головой:

– Самоупийцы, бля… Лучше уж политуру, чем «Плодово-ягодную».

Сели на лавку.

Славка открыл, Сашка раздал по плавленому сырку.

– Таак… – Славка щелчком сбил со скамейки окурок. – Ну что, давай, Саш.

Сашка отпил, передал Витьке. Витька приложился было, но вдруг отстранился:

– Ой, Оля… У меня же норма. Пей, Слав…

Он передал бутылку Славке, вытащил из кармана норму, разорвал пакет.

– Ты что? – удивлённо смотрел на него Славка, держа перед собой бутылку.

– Ничего…

– И что, вам тоже положено?

– А как же? По сто пятьдесят. Чего, не знал?

– Не-а… – Славка отпил из бутылки. – Фууу… а когда надумал?

– Надумал и надумал. – Витька разломил норму пополам и стал жевать, попеременно откусывая от двух кусков. – Когда нибудь и ты надумаешь.

– Да ну на хуй. – Славка протянул ему бутылку. – Пей.

Витька дожевал норму, запил водкой.

Проглотили по сырку.

Сашка пустил бутылку в кусты.

– Дааа, Витёк, смотри-ка. – Славка глядел на Витьку.

– Фантасмагория, бля. – Сашка рыгнул, встал, подкинул скомканную фольгу от сырка и ловко пнул.

Серебристый комочек описал дугу и пропал в куче опавших листьев.

Кот обнюхал сосиску, поднял голову и мяукнул.