Когда поезд тронулся, им захотелось сразу всего: осмотреть туалеты, постоять в страшноватой сцепке между вагонами, где под ногами все быстрее и быстрее летит земля, по мере того как состав набирает ход, сходить за лимонадом в ресторан. До первой остановки в Фернсе они переделали все, а на подходе к Камолину заснули.

Нора не спала; она полистала купленную на вокзале газету, отложила ее и стала смотреть на спящих мальчиков. Ей хотелось знать, что им снится. За минувшие месяцы в их чистой, непринужденной связи с ней и, возможно, друг с другом что-то переменилось. Ей чудилось, что впредь она уже ничего не будет знать про них наверняка.

Конор проснулся, взглянул на нее и вновь задремал, положив голову на сложенные на столике руки. Она потянулась, дотронулась до его волос, взъерошила их и снова расправила. Тоже проснувшийся Донал следил за ней, его невозмутимый взгляд свидетельствовал, что он все понимает, что для него нет тайн.

– Конор спит крепко, – улыбнулась она.

– Где мы? – спросил Донал.

– Скоро Арклоу.

Конор проснулся, когда они подъезжали к Уиклоу, и снова пошел в туалет.

– А что будет, если спустить воду на станции? – спросил он, вернувшись.

– Все попадет на рельсы.

– А когда поезд двигается, куда оно девается?

– Спросим у кондуктора, – сказала Нора.

– Зуб д-даю, ты не с-спросишь, – возразил Донал.

– А что такого случится с рельсами на станции? – спросил Конор.

– П-провоняют, – ответил Донал.

Утро выдалось безветренное, над горизонтом стояли серые тучи, а море за Уиклоу отливало сталью.

– Когда начнутся туннели? – спросил Конор.

– Уже скоро, – пообещала она.

– После следующей станции?

– Да, после Грейстонса.

– Долго еще?

– Почитай свой комикс, – предложила она.

– Трясет слишком.

В первом туннеле мальчики заткнули уши от грохота, соревнуясь в притворном страхе. Следующий был намного длиннее. Конор захотел, чтобы Нора тоже заткнула уши, и она подчинилась ему в угоду, поскольку знала, каким он бывает несносным и как легко его огорчить, если он не выспался толком. Доналу надоело затыкать уши, когда поезд вылетел из туннеля, он придвинулся к окну, за которым отвесный склон сбегал к бурным волнам. Конор пересел к Норе, и ей пришлось подвинуться, чтобы ему тоже было видно.

– А вдруг мы упадем, – сказал он.

– Нет, что ты, поезд никуда не денется с рельсов. Это же не машина.

Завороженный картиной, он прижался носом к стеклу. Донал тоже не отлипал от окна, даже когда поезд прибыл на станцию Дун-Лэре.

– Приехали? – спросил Конор.

– Почти, – ответила Нора.

– Куда сначала пойдем? К Фионе?

– На Генри-стрит[6].

– Йохооо! – завопил Конор. Он собрался запрыгнуть с ногами на сиденье, но она заставила его сесть.

– А пообедаем в “Вулвортсе”.

– Где самообслуживание?

– Да, чтобы не ждать.

– А можно мне на десерт апельсин, а молока не надо? – спросил Конор.

– Можно, – кивнула она. – Все что захочешь.

Они вышли на Амиенс-стрит и пересекли сырое, обветшавшее здание вокзала. Медленно двинулись по Талбот-стрит, задерживаясь изучить витрины магазинов. Нора велела себе расслабиться, дел у них не было, они могли бездельничать, сколько вздумается. Она дала мальчикам десять шиллингов, но сразу поняла, что совершила ошибку – слишком много. Они изучили деньги и недоверчиво взглянули на нее.

– Мы д-должны что-то купить? – спросил Донал.

– Может, каких-нибудь книжек, – сказала она.

– А комиксы или рождественский ежегодник?

– Для ежегодников еще рано.

Приблизившись к О’Коннелл-стрит, мальчики пожелали взглянуть на место, где находилась колонна Нельсона.

– Я ее помню, – заявил Конор.