— Уже готово? — Володя смотрел на меня с такой надеждой, что мне захотелось немедленно скормить ему хоть что-нибудь. Или хотя бы просто погладить его по голове. Но я стиснула зубы и несколько раз глубоко вздохнула, чтобы сдержать несвоевременные порывы.

— Нет, — важно и строго ответила я. — Ты же не думаешь, что мясо готовится так быстро? Это, между прочим, тонкий процесс...

— Ну да, ну да, — поспешно, чтобы скрыть разочарование, закивал головой мой визави. — Конечно!

— А зашла я к тебе по делу. У меня, оказывается... хм... кое-что из специй рассыпалось при переезде. Вообще там сейчас ничего не найдешь, сам понимаешь, все запаковано... в общем, я хотела спросить, у тебя случайно никаких специй нет?

— Конечно! — к моему удивлению, снова радостно ответил Володя. Я-то шла к нему от безысходности, хорошо понимая, что у человека, который не в состоянии сварить самостоятельно макароны, таким изыскам взяться неоткуда. — Ромка когда уезжал, он оставил что-то... я туда не залезаю, там же все равно так сразу съесть нечего...

В итоге Володя гордо продемонстрировал мне коробку из-под лапши, в которой притулились несколько пакетиков. И перебирая их, я начала потихоньку впадать в отчаяние. Лавровый лист, красный перец, гвоздика, ванилин... пожалуй, я могла бы приготовить нечто чрезвычайно экстравагантное. Экзотическое, даже пикантное, я бы сказала. И очень, очень спонтанное. Даже интересно, что готовил с таким набором неведомый Ромка?

— Ну как? Это подойдет? — Володя смотрел с надеждой, обмануть которую я попросту не могла.

— Я что-нибудь придумаю, — мужественно соврала я в итоге и решительно забрала всю коробку.

Думала я долго. И решалась. Потому что вот когда я разложила вокруг куриных частей тела ванилин и лавровый лист, мне стало окончательно ясно, что дело плохо. Попробовала прилепить к куриному боку листик лаврушки, полюбовалась на икебану.

Нет, спасти меня, пожалуй, сможет только чудо.

В сущности, по чудесам-то как раз я, можно сказать, специалист. И именно добывание самых неожиданных предметов — мой прямой профиль. Точнее... одна из его сторон. Хотя тут, пожалуй, стоит объяснить поподробнее.

Вообще-то мы, Ягелевы, — не совсем ведьмы. Или, точнее даже, не ведьмы вовсе. Мы — Привратницы и Проводницы. Открывающие Врата. Мы стережем Врата между мирами — миром живых и миром... других. Разных. Миром-за-Гранью.

Здесь, в подлунном мире, чудеса случаются, но их почти никто не видит. Есть те немногие, что верят и способны видеть. Есть Творцы — те, кто, не зная того, чудеса создают. А есть такие, как я, — принадлежащие обоим мирам одновременно.

Ни одна ведьма из этого мира не попадет на шабаш, где веселятся нечисть и старые боги, не пройдя через Врата. А открываем их мы — Привратники. В разных краях — разные Привратники. На славянской земле — это мы, род Ягелевых, в котором рождаются только девочки с рыжими волосами. Семь Врат, укрытых в лесах и горах, стерегут женщины нашего рода. Хранительницами Врат всегда становятся старшие в роду — обычно те, что стоят уже на пороге третьей смерти.

То есть... это раньше было семь. Теперь меньше. Вот поэтому наш род не должен прерываться — когда Привратница в последний, третий раз умирает, не оставив наследницы, ее Врата закрываются. И с каждыми закрытыми Вратами этот мир становится беднее — из него уходят волшебство и чудеса.

Впрочем, люди обыкновенно не вдаются в такие тонкости. Умеешь что-то большее, чем борщ варить, — значит, ведьма. Мы, Ягелевы, кое-что умеем. Словом, в общем представлении — можно сказать и ведьмы. Хотя на самом деле ведьмы — совсем отдельный народ.