– Слушай, по-моему, эта тряпка у тебя еще в школе была, да? Ты в ней вроде на физру ходила, да?

Я вынуждена была признать, что память ее не подвела.

– Тебе не кажется, что ее не мешало бы выбросить?

– Рука не поднимается, – я застегнула последнюю пуговицу, – все-таки память.

– Ну-ну, – хмыкнула подруга.

К помывке сенокосилки готовились со всей ответственностью: взяли два ведра, тазик, полпачки стирального порошка, кучу тряпок и резиновые перчатки. Из дома воду таскать не стали, решив, что целесообразнее будет пройти сто метров до сохранившегося островка домов частного сектора и воспользоваться уличной колонкой. Я отогнала машинюшку за гаражи, чтобы никому не помешало наше стремление к чистоте транспортного средства, и, натаскав воды, взялись за дело.

– Не выходят у меня из головы эта девушка из озера, – Тая насыпала в ведро порошка и поболтала в воде рукой, одетой в оранжевую резиновую перчатку. – Прям как вспомню, так мороз по спине продирает, будто в фильме ужасов побывала.

– Да уж, не слабо на пикничок сходили, не получается у нас без приключений, ну никак не получается, хоть тресни. – Намочив в ведре тряпку, я принялась развозить мыльную воду по капоту. – Ужасно девчонок жалко, ведь обнаружили только тех, кто всплыл, а, сколько их еще может быть на дне – только убийце известно. И так у них работенка – врагу не пожелаешь, так еще и топят их как котят.

Извозив капот, сполоснула тряпку и приступила к передней левой двери, Таисия активно драила багажник.

– М-да, у такой рискованной профессии свои издержки, однако, никто не заставлял этих девушек становиться проститутками. Есть множество достойных профессий…

– Например, доярка, штукатур-маляр, – закивала я, – очень неплохо еще устроиться библиотекарем – спокойно и денежно. Тай, не от хорошей жизни они этим ремеслом занялись, навряд ли кто-то из них мечтал об этом. Типа, была у меня мечта детства стать проституткой и вот она сбылась. Большинство девчонок приезжие из ближнего и дальнего зарубежья, далеко не у всякой есть прописка-регистрация, поэтому и личности их установить и родных отыскать проблематично, да и верится с трудом, что наша доблестная милиция, сломя голову будет разыскивать виновника…

– Да ладно, – хмыкнула Тая, – четыре трупа! Еще как будет!

– Ой, дорогая, смею тебя заверить, из водоемов и не такое количество трупов по весне выплывает, прям разбежались наши следаки все эти случаи раскрывать. У нас вон, честных добропорядочных налогоплательщиков у собственных подъездов за мобильники крошат, как капусту и что? Всех поймали и наказали? Если ты не являешься какой-нибудь шишкой на ровном месте, то до тебя никому никакого дела нет, не было и не будет. Особенно, если ты мертвая проститутка.

– Плохо звучит, – вдохнула подруга, выливая грязную воду в ближайшие кусты, – прямо хуже некуда.

– Да уж, хорошего мало, – я тоже выплеснула содержимое своего ведра и сыпанула порошка в тазик. – Поэтому предлагаю установить справедливость собственными силами.

– Что ты хочешь этим сказать? – Таиска выжала тряпку и бросила в пустое ведро.

– Я хочу этим сказать, что мы должны заняться этим делом и прекратить вопиющее безобразие, вставить, так сказать, пистон негодяям, а то чего-то совсем зарвались сволочи.

Я прямо таки кипела негодованием, яростно выкручивая тряпку.

– Ты в своем уме? – поинтересовалась Тая.

– И даже очень. Предлагаю сходить за водой.

Прихватив ведра и тряпки, чтобы прополоскать их непосредственно под колонкой, мы направились к частному сектору.

– Я вообще не очень приветствую, когда убивают ни в чем не повинных людей, особенно женщин. А мужикам, которым только дай возможность поглумиться над девушкой, доказывая самому себе свою паршивую силу и свинскую крутизну, я придумала бы какую-нибудь особую унизительную публичную экзекуцию с непременным членовредительством. – Я подумала и добавила: – Ну, или хотя бы ставила позорное клеймо на видное место.