– Бюро интересуется некоторыми аспектами финансовой деятельности Картера Рейнолдса, а также его деловыми партнерами, – официальным тоном ответил Пол, сочтя более разумным проигнорировать обвинения. – Совсем недавно мы получили информацию о том, что Рейнолдс замешан в незаконных операциях, но у нас недостаточно улик, чтобы доказать его непосредственное участие или хотя бы косвенное отношение к криминальным аферам.

Несмотря на полное равнодушие Слоан к отцу, Пол заметил, что девушка настороженно застыла. Он ожидал совершенно другого: злорадного удовлетворения или язвительной усмешки. Но она явно не желала верить обвинениям против родителя.

Однако Слоан довольно быстро пришла в себя и, смущенно улыбнувшись, налила кофе в кружки и поставила на стол поднос.

– Какие именно преступные операции?

– Боюсь, я не вправе сообщить вам это.

– Не понимаю, какое отношение имею к сказанному я, – пожала плечами Слоан, устраиваясь напротив. – На-деюсь, меня вы не подозреваете в пособничестве?

Она выглядела такой несправедливо оскорбленной, что походила на обиженную девчонку, и Пол, сам того не желая, усмехнулся и покачал головой:

– Нет, разумеется, нет. Мы вообще узнали о вашем существовании всего несколько недель назад. Внедрили в его окружение своего осведомителя. Он и донес о намерении Рейнолдса вернуть свою дочь. К несчастью, этот осведомитель больше не может быть нам полезен.

– Почему же?

– Он умер.

– Своей смертью? – уточнила Слоан, поддаваясь профессиональной привычке. Сейчас она совершенно забыла обо всех неприятностях и вновь стала хладнокровным детективом, заядлым копом, для которого всего важнее обличить преступника. Ричардсон едва заметно поколебался, и Слоан все поняла еще прежде, чем услышала ответ.

– Не своей.

Слоан передернуло, словно от удара. И пока она приходила в себя, Ричардсон спокойно пояснил:

– Мы следили за Рейнолдсом, но, как я уже сказал, не смогли собрать достаточно веских доказательств, чтобы убедить судью разрешить прослушивание телефонных переговоров и подсунуть «жучки» в его кабинет. Офисы его предприятий разбросаны по всему Сан-Франциско, но Рейнолдс с таким же успехом может заниматься своими темными делишками в любом другом городе, а возможно, и дома. Он осторожен и умен. Скоро Рейнолдс уезжает в Палм-Бич, и нам нужно, чтобы рядом с ним был наш человек.

– То есть я, – сокрушенно охнула Слоан.

– Ошибаетесь. Я. И попросил бы вас не позже завтрашнего дня внезапно передумать и позвонить Рейнолдсу. Скажите, что все-таки решили воспользоваться возможностью поближе познакомиться с ним и приедете в Палм-Бич.

– А при чем здесь вы?

Ричардсон с деланой наивностью поднял брови.

– Вы, естественно, захотите привезти с собой приятеля, чтобы не терзаться тоской и одиночеством в новой для вас среде. Человека, с которым могли бы проводить время, свободное от встреч с новообретенным папашей.

Слоан, возмущенная его цинизмом до глубины души, обмякла на стуле и пристально уставилась на своего мучителя.

– И этот друг, разумеется, вы?

– Разумеется.

Слоан крепко стиснула руки, но промолчала.

– Если Рейнолдс будет возражать против моего приезда, поясните, что мы давно собирались провести вместе ваш двухнедельный отпуск и что вы не намерены менять свои планы ради него. Думаю, Рейнолдс отступит. Его дом на Палм-Бич – настоящий дворец. Тридцать комнат. Еще один гость не обременит хозяев. Да и не в том он положении, чтобы диктовать вам свои условия.

Слоан почувствовала невероятную слабость.

– Мне нужно хорошенько все обдумать.

– Можете дать ответ завтра, – неохотно согласился Пол и, глотнув обжигающего кофе, посмотрел на часы и встал. – Пора возвращаться в отель. Я жду звонка, – сообщил он, потянувшись за курткой. – Вернусь утром. В первой половине дня вы свободны, значит, хватит времени выдумать правдоподобную сказочку, которая удовлетворит всех любопытных не только здесь, но и в Палм-Бич. Попрошу вас не разглашать нашей беседы. И особенно будьте осторожны с Сарой Гиббон, Роем Ингерсоллом и Джессапом.