– Что случилось? – насторожился Буторин.

– Ничего особенного, но теперь никаких контактов с Сосновским и Коганом. Только дома. Платов хочет нас расселить по отдельным квартирам. Кое-кто стал внимательно наблюдать за нами. Думаю, что у кого-то из иностранных гостей появилось подозрение, что мы сотрудники НКВД.

– Это было неизбежно, мы знали, что так будет.

– Знали, но теперь мы выводим на эту группу Михаила, которая прибыла вместе с убитым позже Овсянниковым. Так что все контакты исключаются.

– Ты полагаешь, что они не из Соединенных Штатов через Тихий океан прибыли, а из Японии? Или завербованы японцами?

– Мы получили ответ по Овсянникову. Нам очень повезло, что его лично узнал Кузин. Но не повезло, что все так получилось. Я склонен ему верить, но Пусть Борис его потрясет. Он это умеет. Если коротко об Овсянникове, то после окончания войны на Дальнем Востоке он так и осел в Китае в среде русской эмиграции. Был членом Российской фашистской партии, существовавшей в 1931–1943 годах в Китайской республике и Маньчжоу-го. В те же годы Кирилл Павлович Овсянников был завербован японской разведкой и имел за свои заслуги приличный счет в банке и дом. Скорее всего, сюда он был направлен с одной целью – выяснить, намерен ли Советский Союз после победы над Германией вступать в войну с Японией. Очевидно, что фоторепортер с помощницей были либо его прикрытием, либо основными агентами, которые должны были выяснить намерения Советского Союза относительно вступления в войну с Японией. Пока не ясно, кто в этой троице играл первую скрипку.

– Да, тут нам ошибиться нельзя. От того, какую информацию они пошлют в Токио, зависит многое. Мне думается, что Овсянников все же не был резидентом. Лиза призналась, что он пытался с ней сблизиться, и даже однажды она заметила, как он за ней вечером следил. Я не уверен, что с целью ее завербовать, запугать. Если он просто домогался ее как женщину, это все равно говорит, что он не был в той троице лидером. Скорее помощником, на все руки мастером, включая и возможность устранения конкурентов. А Михаила ты решил переключить на поляков?

– Да, у него получилось сблизиться с окружением Миколайчика, он пытается подставиться под вербовку. Представителям польского правительства в изгнании здесь перекрыли кислород, и они испытывают недостаток информации. А британская делегация не настроена с ними секретничать и протежировать их. Миколайчик понимает, догадывается, а может быть, и знает о наших договоренностях с польскими коммунистами. Если они завербуют Когана, то мы сможем подбрасывать полякам дезинформацию и не допустить формирования в Польше буржуазного прозападного правительства. Нам в польском вопросе нужно выиграть время. Когда сформируется правительство, лояльное к СССР, можно будет открыть карты и даже взять кого-то из настоящих патриотов в состав правительства или сейма. А пока возможно все, даже провокации. Ты уверен, что Лиза Голубева наш человек?

– Уверен, – кивнул Буторин. – Она чистая и честная девушка со сложной судьбой, как и у многих в нашей стране. Но она не запачкалась, не утратила идеалов. Ей можно доверять.

Вечер был спокойным и не по-осеннему тихим. Черчилль вынул изо рта незажженную сигару и протянул Сталину руку.

– Надеюсь, что наша сегодняшняя встреча будет плодотворной. Нам предстоит решить несколько насущных вопросов, без которых дальнейшее движение вперед невозможно. Вы понимаете меня, господин маршал?

– Мы обязательно договоримся, господин премьер-министр, – пообещал Сталин, отвечая рукопожатием. – Ведь вы для этого и прибыли в Москву. А я не могу позволить, чтобы руководитель правительства вашей страны бесполезно тратил свое время на такие переезды.