Спустя некоторое время Марьяна сидела, уставившись застывшим невидящим взглядом в угол комнаты, потом сглотнула, понимая, что все тело почему-то вдруг сковал страх. Такого реального, ощутимого, всепоглощающего страха она давно уже не испытывала. Он был похож на тот, что она чувствовала в детстве, когда практически без сомнений верила в притаившееся за каждым углом зло. Почему она поверила и теперь, сложно сказать… Наверное, потому что окончательно решилась поймать вампира.
Поймать – это громко сказано. Если верить информации с сайта, отлавливали их разве что военные спецназовцы, ну или хорошо обученные и вооруженные люди. Она же всего лишь могла выступить в качестве приманки, при этом попробовав себя защитить. Вампиров привлекала свежая кровь, так что если на теле будет хоть какая-то маленькая ранка, они ее учуют и могут взять след. А еще они предпочитали детей и молодежь, желательно девственников, потому что любили чистую, молодую, здоровую кровь. Она лучше тонизировала и казалась им более питательной и вкусной. Марьяна невесело хмыкнула… Кажется, она идеальная жертва…
Как бы абсурдно все это ни выглядело со стороны, но вероятность того, что все это правда, по-прежнему оставалась, и ей все же придется рискнуть. Только вот с Бароном все же нужно быть начеку… Едва ли он одобрит то, что она замыслила. Может быть, в этом свете последнее предупреждение Виктора обретало новый смысл: «Будь осторожна со мной, Марьяна. Я не люблю игры и хорошо чувствую людей. Если ты будешь делать что-то, что мне не понравится, я буду беспощаден. Всегда помни об этом и не строй себе никаких иллюзий после того, что сегодня произошло». Этот Аспид мог ласкать и целовать нежно и чувственно, но потом без каких-либо угрызений совести придушить собственными руками или отдать на растерзание кому угодно. Он все равно использует ее так, как посчитает нужным, а это значило, что ей оставалось только позаботиться о своей безопасности самостоятельно.
У всех вампиров существовала непереносимость солнечного света. Она усиливалась, когда вампир был голоден, и снижалась, когда он напивался чистой молодой крови. Находиться на прямом солнечном свету им все равно всегда было некомфортно. Однако, одно дело – простые солнечные ожоги, как у людей с недостаточной пигментацией. Другое дело – серьезные поражения как при болезни Гюнтера. И все же эту их особенность ей едва ли удастся использовать… Вампир не выйдет из своего логова днем, а ночью она и сама ни за что не сунется внутрь. Более серьезной их слабостью было серебро. Травмы от него восстанавливались гораздо медленнее обычных, более того, от серебра у них иногда развивался анафилактический шок. Если же нанести серебром смертельные раны, то вампир, возможно, умрет, хоть его организм и обладает незаурядными способностями к регенерации.
Нет, Марьяна не была настолько наивной, чтобы вступать в смертельную схватку с вампиром, если ей вдруг удастся привлечь его внимание. Но что если ей удалось бы с ним поговорить? Ведь не все они убивали людей, если верить информации с сайтов. Гораздо больше было случаев, когда они выпивали кровь и отпускали жертву, возможно, предварительно одурманив ее какой-то наркотой. Так, может быть, ей удалось бы уговорить его помочь Насте? Если же не удастся и это, она без малейшего зазрения совести сдала бы его банде Барона.
Девушка легла на диван и закрыла глаза, пытаясь припомнить все детали общения с Виктором. Может быть, он все-таки в какой-то степени поверил ее рассказу? А, может быть, интересовался этой темой и до этого… Откуда ему, например, было знать о болезни Гюнтера? Это редкая болезнь, и никто особо подобным не интересуется… разве что какие-нибудь эрудиты, с первого раза запоминающие все на свете, как нужное, так и ненужное… Только что она знала о Викторе? Кто он вообще такой? Есть ли у него образование? Как он получил все, что имеет – власть, деньги, тот самый шикарный дом, в котором живет? Почему, будучи таким молодым, он стал боссом целой группировки полных отморозков? Что совершил он сам? Сидел ли в тюрьме или только был наследником какого-нибудь известного в соответствующих кругах авторитета? Не зная всего этого, она не могла даже проанализировать его поведение… Он всегда казался непроницаемым, изменчивым, полностью держащим под контролем все эмоции. Если он хотел, он мог свести с ума ослепляющей улыбкой и искрящим веселым взглядом. Если хотел, мог тем же взглядом уничтожить, сделать больно, оскорбить, но через минуту свести с ума прикосновением или поцелуем. Если бы у нее было больше жизненного опыта, если бы она была мудрее, если бы хоть немного знала мужчин, она, возможно, могла бы что-то у него выведать или угадать, что скрывалось за его поведением… Но он, к сожалению, был для нее неразрешимой загадкой, логической головоломкой, которая была ей не по зубам…