Оставшиеся в живых свечинцы вломились в чащу и, сшибая с деревьев ветки, распугивая пристроившихся там на ночь птиц, бежали. Настигли их уже на границе, около села Константиново, – там положили оставшихся, ни один не ушел.

На этом дело не кончилось. Рассчитаться за Свечина из Китая прискакал подпоручик Новицкий, родственник есаула. Прошелся по селам, убил несколько человек – в основном, сотрудников сельсоветов, да красноармейцев-отпускников, а потом в пади Джунихи устроил засаду.

Знал подпоручик, что в пади регулярно появляются пограничники, решил подловить наряд. В засаде просидел три дня и дождался-таки: в Джунихе появился наряд на лошадях. Все решили быстрота, напор, смекалка – в общем, лучшие суворовские качества: кто лучше усвоил заветы великого Александра Васильевича, тот и на коне…

Подпоручик Новицкий даже пистолет не успел снять с предохранителя, как на него опустился клинок пограничника Костина, рассадил офицера почти до кобчика: одна часть туловища повалилась в одну сторону, вторая в другую.

Когда нет главного в строю – строй обязательно рассыпается, так и в этот раз. Одни побежали в деревню Софье-Алексеевку, расположенную в девяти километрах от пади, другие – к границе. В результате уйти не удалось никому – все спутники Новицкого были перебиты. Кроме, как помнил лейтенант, некого Щербакова, помощника Новицкого. Щербаков поспешно вздернул руки кверху, тем и спасся.

Емлин и Овечкин тоже немало пролили чужой крови в здешних местах – речки были красными, в заводях плавали трупы.

Овечкина застрелил в бою Марк Решетников – бывший командир партизанского отряда, Емлину повезло – сумел уйти в Китай, там и растворился.

А однажды пограничный наряд обнаружил на Сунгане, в устье реки, где водились огромные серебряные караси, группу белокитайцев – они забрались на маковые плантации корейцев и поспешно обдирали стебли – урожай этот надо было собрать как можно скорее.

Наряд, в котором было всего три человека, с ходу врезался в заросли мака. Командир наряда бросил в китайцев гранату, уложил сразу шесть человек. Всего нарушителей-китайцев было, как потом выяснилось, более трехсот – прилично, как говорят в таких случаях.

Нарушители бросились к Сунгану, в воду. Одиннадцать человек пошли на дно – не справились с течением. Пограничники забрали лошадей, которых китайцы отняли у местных жителей, продукты, также отнятые в русских селах, на волокуши уложили брошенные винтовки и боеприпасы и с песней вернулись домой.

Вот такие раньше были воины. Не то, что сейчас, когда полковники прячутся за спины рядовых. Те, кто побывал в Чечне, в тамошних переделках, говорят: офицеры до майора включительно – нормальные мужики, живут интересами солдат, защищают их, хлебом делятся, соль предлагают, но стоит им подняться чуть выше, до двух подполковничьих звезд – все, отдаляются от солдат настолько, что даже в бинокль не разглядеть. Хоть людей этих в фуражках с высокими немецкими тульями (похоже, министр, который утвердил эти двухэтажные тульи, был карликом, поэтому в армии и ввел высокие каблуки на сапогах – как у дам-с, фуражки в два яруса, оловянный начальственный взгляд, чтобы сразу было видно, что идет полковник – и воровство, как официально утвержденное деяние) в телескоп рассматривай.

Не хотелось Корякову быть когда-нибудь таким полковником.

Многое помнят здешние места, если собрать все – получится большая книга.

Коряков полазил по снегу, по полосе и, помяв что-то в пальцах, даже понюхав, словно бы свежий неприятный снег этот мог пахнуть чем-то еще кроме снега, подозвал к себе Лебеденко.