Инга же не была одаренной, а один нуллум – это не жертва, а насмешка над могущественным духом.

Нельзя сказать, что духам было какое-то дело до человеческих сословных предрассудков, но жертвы благородной крови они ценили гораздо больше, чем души крестьян или слуг. По простой причине – сила души жертвы, которую поглощал дух, была напрямую связана с судьбой и жизненным опытом человека. А в этом отношении люди благородного сословия имели явное преимущество перед простолюдинами.

Также жертвы не обязательно приносить массово и сразу все. Можно было договориться с духом на эдакую “рассрочку”, например принести 31 жертву в течении 13 недель или как то так. Но никаких подозрительных исчезновений в окрестностях Фертсайтхайта по словам местных не происходило.

Был еще один вариант – добровольная жертва. Такие ценились на Той Стороне гораздо выше не добровольных, но, опять же, слишком уж неравноценный получался обмен.

Невыгодная сделка.

Что такого ценного могла дать простая служанка существу вроде того, что вчера препарировало ар Стрегона? Скорее всего, ничего. Разве что она была беременна от владетеля и принесла в жертву себя вместе с плодом, но осторожные расспросы Ренаты на эту тему дали неожиданный результат.

Выяснилось, что владетель страдал старческим бессилием. Об этом, краснея и запинаясь, Рената косноязычно, но весьма уверенно поведала коронеру. Не то чтобы он совсем ничего не мог. Он не испускал семени и сдавался в процессе или даже в самом начале coitus (24).

(24. coitus – совокупление)

Ситуацию с пропажей служанки Оттавио следовало прояснить.

Ad tertium: Поиск мотива преступления ничего не дал. Безвременно ушедшего на Ту Сторону владетеля, как оказалось, никто не любил. Практически все его родичи имели к нему претензии. Кроме его молодой жены и его бастарда. Со слугами он был жЕсток, если не жестОк, но слуг в качестве подозреваемых Оттавио рассматривал в последнюю очередь.

С другой стороны, и сильной ненависти, которая могла привести к такому опасному для убийцы способу убийства, к Аделхарду гер Брюнне никто вроде бы и не испытывал.

Вот, например, что поведал Оттавио поверенный Стехан Дольчик:

–– Мы с вами, господин коронер, будем говорить исключительно под запись или, возможно, общение неофициальное?

–– Мы говорим официально, мастер Стехан, но я уберу из окончательного варианта записей то, что может навредить вам, если вы, конечно, не причастны к расследуемому мной случаю, напрямую или как соучастник, – самобеглое служебное перо, остановленное жестом Оттавио в начале этой фразы, повинуясь новому жесту, вновь заскрипело по серой казенной бумаге, записывая разговор.

–– Владетель Аделхард был очень сложным человеком, господин ар Стрегон. Милостью Владык и семейных духов он пережил много битв и многих своих врагов. Характер его, с молодости бывший порывистым и жестким, не улучшился и в его преклонные годы. Прошу меня понять, я далек от того, чтобы осуждать поступки лица, стоящего настолько выше меня по положению, но со своими родными мой доверитель был излишне жесток. Он заточил их в этом поместье вместе с собой. Возможно, после гибели в бою своих старших сыновей, он не хотел более никого потерять и таким образом защищал своих родичей. Но своей чрезмерной опекой он их душил. Подумайте, что в таком месте, как Фертсайтхайт, делать молодому дворянину вроде Адлера? Ведь он учился в Гедельбергском университете. Вращался в подобающем ему обществе. Ах, что я вам говорю, вы наверняка с такой же нежностью вспоминаете свою alma mater и проведенные там годы, как и я, – на глазах господина “Сушеная смоква” сверкнула и тут же пропала слеза умиления. – А что здесь может привлечь молодого, полного сил дворянина вроде него? Дворовые девки?