Веня смеялся и говорил, что в жизни все гораздо проще, киношные деятели напридумывают с три короба, а народ разевает рот, всему верит.
Любовниками мы стали почти случайно, но, если принять в качестве аксиомы утверждение, что в мире ничего случайного не бывает, значит, все было предопределено свыше и решено за нас.
Я помню это день, переходивший в теплый вечер. Я приехала к Вене на дачу. Закат уже чертил ровные четкие тени по земле, косые лучи солнца золотисто-розовыми всполохами разметались по небу. Стояли последние дни августа – теплого, по-летнему щедрого. Это лето я провела в городе и с каким-то странным удивлением, как человек, выбравшийся из темницы, разглядывала пейзажи. Дорога к Вениной даче шла пролеском, потом полем. Но сначала нужно было миновать деревню, в которой дома купили новые богатеи, вместо старых бревенчатых построек они возводили кирпичные двухэтажные, а то и трехэтажные. Я спустилась в овраг, где журчал обмелевший ручей и было почти совсем темно, затем выбралась на его склон и пошла полем. Трава – высокая, по пояс, – колыхалась под легким теплым ветром, я торопилась идти за солнцем, которое стремительно клонилось к закату… Венина дача располагалась у самого леса. Это была старая дача его родителей, и Веня не хотел никуда переезжать, хотя Лариса, его жена, постоянно капала ему на мозги, чтобы он приобрел что-то более «приличное». Я ожидала еще издали увидеть Ларису на крыльце. Но меня никто не встретил, и я, открыв калитку, с удивлением позвала:
– Лариса! Вениамин!
В ответ я услышала только тишину. Я поднялась на крыльцо, и тут раздался хриплый Венин голос:
– Проходи!
Я вошла на веранду. Она утопала в лучах теплого августовского солнца, остро пахло свежими яблоками. Веня сидел в кресле ко мне спиной, в черной футболке, вытянув ноги. Я видела лишь его коротко стриженный затылок и плечи.
– Веня! – позвала я внезапно севшим голосом. – А где Лариса?
– Уехала. – Он развернулся ко мне. – У нее приболела мать, и соседка вызвала ее срочным звонком. Я не стал отменять наше свидание, потому что нам о многом надо поговорить.
– Хорошо, – я опустилась на стул.
– Есть хочешь? Раскраснелась ты что-то.
– Торопилась, – пояснила я. – Боялась опоздать.
– Куда?
Я пожала плечами и рассмеялась:
– Сама не знаю.
– Поешь! – Он придвинул мне тарелку с дымящейся картошкой и мясом. – Специально отварил.
Я начала есть. Веня вышел в комнату и с кем-то поговорил по телефону. Потом он вернулся ко мне.
– Сейчас я тебе все объясню…
Это касалось одного задания по работе: нужно было проверить одного человека, встретиться с его бывшими друзьями и коллегами. Наша беседа затянулась до ночи. Выяснилось, что ехать обратно в город уже поздно, и Веня предложил мне остаться переночевать. Я легла спать в маленькой комнате. Было душно, и сон никак не шел ко мне… Я вышла на веранду и почувствовала, как усилился запах яблок: острый, терпкий…
Я села на стул. Дверь на противоположной стороне веранды открылась, и показался Веня. Его силуэт четко обозначился в проеме двери.
– Не спишь? – услышала я от него.
Я мотнула головой: язык словно прилип к нёбу.
Он подошел ко мне и, резко наклонившись, поцеловал в губы, так, что они заныли…
Мы любили друг друга на полу веранды, он был теплым, нагревшимся за этот солнечный день. Мы были одним сумасшедшим, восхитительным целым, наши тела соприкасались друг с другом – и получался взрыв, отдававшийся в них сладостной судорогой…
И запах яблок, все усиливавшийся – сладкий, головокружительный. Еще немного – и, казалось, я задохнусь – и от этого запаха, и от Вениной близости. И потом, уже перед рассветом, молочным туманом вползавшим в окна, мы заснули там же, на полу, и Венина рука лежала на моей груди; я боялась пошевелиться, только слышала, как гулко колотится мое сердце. Когда я проснулась, осторожно высвободила Венину руку, встала и, сев на стул, взяла из корзины зеленое яблоко и надкусила его.