— Да, девочка…мм…. вот так...сука... проглоти все...все глотай...блядь… как же сладко.

Полина начинает задыхаться, но глотает, при этом Влад имеет ее попку и мастурбирует клитор. Она начинает снова кончать, оседает на палец Влада, на его руку. Герман убирает член, смотрит на остатки спермы на ее губах. Это невероятно прекрасное зрелище — девушка в момент своего оргазма с его спермой на припухших губах. Она кричит, тело бьется в экстазе, а он, как завороженный, смотрит на нее:

— Горячая девочка, до чего горячая девочка.

Влад кусает ее спину, снова шлепает по попке.

— Полина Викторовна? С вами все в порядке?

Она словно очнулась, вцепилась руками в стойку ресепшена, смотрит перед собой. Охранник рассматривает ее настороженно.

— С вами все хорошо? Может быть, стоит вызвать доктора?

О да, вот сейчас доктора в самый раз, психиатра или кто там отвечает за бешенство матки? Пусть ее сразу и увезут в психушку, дадут лошадиную дозу успокоительного. А лучше наденут смирительную рубашку.

— Да, со мной правда что-то не то, может, простыла.

— Скорее всего, погода стоит странная, снова передали метель, и опять закроют аэропорты.

— Опять?

— Да, по радио передавали, идет циклон. А вам лучше выпить что-то от простуды, вы вся горите.

Эх, знал бы ты, Павлик, отчего горит Полина Викторовна, тебе бы было реально стыдно за нее. Но Павлик ничего не знал и не понимал, сейчас его недалекость была как нельзя кстати. Он хороший, молодой, накачанный, сильный, костюм трещит на плечах, красавчиксекьюрити в престижном отеле. Но умом Павлик не блистал, да ему это и не нужно было.

— Вы так пропали, я не знал, что и думать, хорошо, никого не было, а потом вспомнил, что вы понесли пойло в триста тринадцатый тем мужчинам, что прибыли в полночь.

— Да, я отнесла, но они такие привередливые оказались, задавали много вопросов, просили другой коньяк. Я им устала объяснять, что бар откроется только утром как и ресторан.

Полина вот уже третий раз перебирала бумаги и рекламные буклеты на столе и зачем-то оправдывалась перед молодым охранником, который никак иначе, как Полина Викторовна, ее не называет, и можно вообще не обращать на него внимания.

— Все может быть, вот у нас в качалке случай был, парняга взял вес, да вес-то не большой, а его как повело, придавил себя ста двадцатью килограммами штанги, давление резко упало.

Вот и ее повело, взяла Полина Викторовна не ту нагрузку, придавило похуже, чем того парнягу, килограмм так сто семьдесят в сумме было. Чувствует, что снова начинает заливаться краской, словно ученица церковно-приходской гимназии.

Павлик сыпал случаями из качалки, а Полина его практически не слушала. Как только она кончила, стоя на коленях перед Германом, с его спермой во рту, раздался телефонный звонок. Мужчины продолжали смотреть на нее, а сердце в груди, кажется, остановилось.

Звонок был из холла с ресепшена, быстро поднялась, на ходу одергивая юбку и блузку. Хорошо, что не было ничего критического, новых гостей не прибавилось, ее всего лишь потерял охранник. Но ответила не она, а Влад.

— Да. Доброй ночи. Да, Полина Викторовна у нас, возникли проблемы, две большие проблемы, но она с ними прекрасно справилась. Конечно, она сейчас спустится.

Вот же гад какой.

Две большие проблемы?

Справилась?

Это у нее будут проблемы, если она сейчас же не вернется на свое рабочее место. А то реально, как проститутка, обслужила двух мужиков.

Господи, двух!

Подхватив с пола трусики, на ходу приглаживая волосы, не сказав ни слова, вылетела из злосчастного триста тридцатого номера.