Так, и чем это я судьбе насолила, скажите мне, что она решила повернуться ко мне задницей. Мужской, мускулистой задницей.  

Власов, который до этого сидел, откинувшись спиной на кресло, резко поддался вперед, и я чуть не перецепилась через собственную ногу, когда также резко дернулась назад.

Заметив мою пугливую реакцию этот зеленоглазый змий, чтоб ему пусто было, довольно ухмыльнулся и, скрестив пальцы в замок положил их под голову.   

– Итак, Мартынова. У меня есть для тебя два варианта искупления вины. Но один в силу твоей неопытности мне не очень подходит. Хотя… – и смерил меня пристальным оценивающим взглядом с головы до пят. Так что невольно захотелось прикрыться. И тут до меня дошло. 

Чтооо??! Это что за намек такой? Да это же не намек. Тебе почти прямым текстом заявили! Вот гад!

– Вы что себе позволяете?! – прямо задыхаться начала от дикого негодования, снова превращаясь в большой спелый помидор.

И тут я могла бы ожидать чего угодно, но не того, что Власов просто… рассмеется. Да так громко и заразительно. А у меня внутри вдруг что-то завибрировало от его смеха. И улыбка у него красивая. Так стоп. Ты о чем вообще думаешь? Он тут решил сделать тебя своей секс-рабыней, игрушкой или чем там еще, а ты его тут комплиментами осыпаешь. Пусть и мысленно. 

– Я же говорю, настроение поднимается, – наконец отсмеялся и, наткнувшись на мой волчий взгляд, решил прояснить, – Да не собираюсь я покушаться на твой, прости Господи, «цветочек» или что ты там еще себе удумала. Я имел в виду, помогать составлять мне планы семинаров.

Ах, вот он о чем. Но мог же и по-другому выразиться, без всей этой двусмысленности. Он ведь специально. Специально так сказал. Чтобы поставить меня в дурацкое положение. У-у-у, какой же все-таки противный мужчина.  

– Но опыта у тебя действительно в этом нет, поэтому остается второй вариант. Целый месяц, начиная с сегодняшнего дня, ты выполняешь обязанности моей домработницы, которая по удивительному стечению обстоятельств уходит в отпуск. Вылизываешь мне квартиру до состояния идеальной чистоты. Чтобы ни единой пылинки или пятнышка. Я лично буду все проверять. Затем готовишь мне ужин и можешь чесать на все четыре стороны.

Ага щас, размечтался.

– А если я готовить не умею? – не знаю, зачем спрашиваю, заранее понимая, что я на это никогда не соглашусь. Убирать в доме у какого-то незнакомого мужика, еще и готовить ему. Пф.

– Научишься, – последовал короткий ответ.  

– Нет, мне это не подходит.

– А я тебя не спрашиваю, Мартынова. Если дорожишь своим телефоном, ну или на худой конец – не хочешь идти лишний раз на пересдачу.

– Ну вы и коз…

– Самый лучший, добрый, благородной души человек, встретившийся тебе пьяной дурехе на пути. Я ведь мог бы сдать тебя своему другу. Знаешь, он до сих пор тебя ищет. Рвет и мечет. Думает, тебя конкуренты к нему подослали, чтобы репутацию клуба подгадить. Так что я можно сказать тебя спас, дорогая.

Щас описаюсь от этой несусветной благородности. Куда кланяться, барин?

– И за язычком своим следи, – недовольно добавил, пока я прожигала дырку в его голове, ведя с собой сие беззвучный монолог. – Вечером жду тебя вот по этому адресу, – сунул прямо перед моим носом бумажку, – Не придешь – я предупреждал тебя о последствиях.

– Ага, приду-приду. Кстати, может, вы вернете мне уже мой телефон. Мне, между прочим, звонят постоянно, переживают. И сообщения пишут. Личные, – выделила я последнее слово, и так невзначай потянулась к своему “доходяге”. Но коснуться его так и не успела, ибо мою крохотную ручку накрывает сверху его огромная лапища.