Жить с неудачником, который считает неудачницей и тебя тоже, да еще ни в грош не ставит твою работу – любимую работу?

Масечка, ты у себя одна, а жизнь слишком коротка.

***

Это уже не было злостью или обидой. Просто констатация факта. И выбор из двух вариантов: копать или не копать. Выйти замуж за человека, с которым некомфортно уже до свадьбы, или переломаться, но вздохнуть свободно.

Был, конечно, еще один момент, но Маська волевым усилием заставила себя о нем пока не думать.

Это потом. Все равно ничего не изменит, но сделать то, что должна, будет тяжелее.

К утру она задремала, а когда проснулась, Володьки, к счастью, уже не было. Собираться при нем не хотелось.

Много вещей натаскать в Володькину квартиру Маська не успела, все уместилось в спортивную сумку. Сложив ее, поставила в прихожей, села на диван, задумалась. Репетиция только завтра, концерт через два дня. Рабочий день у Володьки был ненормированным, мог прийти домой к обеду, а мог и за полночь. Звонить ему и спрашивать, когда вернется, не хотелось. Оставалось сидеть и ждать.

Впрочем, ждать не пришлось. В кармане взвыл телефон.

Марина?

Каждый раз, когда звонила медсестра из пансионата, у Маськи ёкало в животе, хотя сама попросила сообщать, если у бабушки будут просветления.

Болезнь быстро прогрессировала. Первые признаки появились лет шесть назад, но и через три года, когда поставили диагноз, они еще как-то справлялись. В крайнем случае, можно было пригласить на время сиделку. Но потом все стало так плохо, что пришлось искать специализированное учреждение: Маська чисто физически не могла находиться рядом сутки напролет, да и помочь при необходимости тоже не могла.

В «хорошем» состоянии бабушка никого не узнавала и почти себя не контролировала, но вела себя тихо. В «плохом» без конца плакала, кричала, каталась по полу и крыла матом персонал. Однако изредка случались просветления, и она на короткое время почти приходила в норму. По договоренности медсестры сразу звонили Маське, чтобы та могла приехать и пообщаться.

- Иветта Николаевна, если можете, поторопитесь, - частила Марина. – Варвара Степановна не очень стабильная, но пока в порядке.

Когда Маська жила дома, садилась на электричку – благо станция недалеко – и ехала в Красное село. От Володьки пришлось бы добираться через полгорода с тремя пересадками, поэтому вызвала такси. Заодно решила заехать на минуту домой и оставить сумку. Когда уходишь, удобнее делать это налегке, а не тащить с пыхтением свои пожитки.

Не успело такси выехать со двора, как позвонил Володька. Сбрасывать было бы слишком демонстративно, поэтому Маська притворилась, что не слышит. После третьего захода – выключила звук. Телефон жужжал в кармане рассерженным жуком. Всего семь пропущенных звонков.

- Нет! – сказала она вслух. И повторила: - Нет!

- Простите? – покосился на нее водитель.

- Ничего, извините. Это я себе, - Маська тряхнула головой и уставилась в окно.

***

Бабушка действительно была сегодня молодцом – словно решила скрасить Маське этот непростой день. Марина привела ее в комнату для посетителей – в цветастом байковом халате, аккуратно причесанную, улыбающуюся. Будто и не было всех этих лет болезни. Вспомнилось, как привезла ее сюда, и та, размахивая руками, все повторяла, быстро-быстро: «Подожди, Вероничка, подожди, сейчас постираю, и пойдем гулять».

- Веточка! – обняла ее бабушка. – Здравствуй, моя хорошая!

- Здравствуй, бабуль, - Маська поцеловала ее в щеку. – Как ты?

- Да все отлично, не беспокойся. Мне здесь нравится. Тепло, кормят вкусно, соседка в комнате хорошая. И врачи такие внимательные, и сестрички.