Я не имел ничего против того, чтобы он вновь назвал меня маленьким неблагодарным говнюком, репетируя возможный визит представителя орды. Но душ, переодевание и болтовня с Хатчем на кухне отняли у меня двадцать минут, и мне не терпелось найти Аннамарию.

– Одд, – позвал он, когда я попытался прошмыгнуть мимо распахнутых дверей гостиной, как спецназовец в бесшумной обуви.

– Ой, привет.

Хатч сидел в любимом кресле с пледом на коленях, словно грел яйца в птичьем гнезде.

– На кухне, когда мы недавно разговаривали о пользе кардигана…

– Изодранного кардигана, – поправил его я.

– Это, возможно, странный вопрос…

– Не для меня, сэр. Я в этом более не вижу ничего странного.

– Ты был в брюках?

– Брюках?

– Потому что у меня создалось ощущение, что ты был без брюк.

– Сэр, я никогда не ношу брюки.

– Разумеется, носишь. Ты и сейчас в них.

– Нет, это джинсы. У меня только джинсы… и одна пара чинос[21]. Брюки – это для меня чересчур.

– На кухне ты был в джинсах?

Я стоял у двери, приложив к шишке на голове мешочек со льдом.

– Я не был в чинос, сэр.

– Так странно.

– Что я не был в чинос?

– Нет. Что я их не помню.

– Если я не был в чинос, вы их не можете помнить.

Он подумал о моих словах.

– Это логично.

– Естественно, сэр, – согласился я и сменил тему: – Я хотел оставить вам записку насчет обеда.

Он отложил книгу, которую читал.

– Ты не готовишь обед?

– Я его уже приготовил. Блинчики с курицей в физалисном соусе.

– Мне нравятся твои блинчики с физалисным соусом.

– Еще салат из риса и зеленой фасоли.

– Рис тоже с зеленым соусом?

– Да, сэр.

– Хорошо. Мне подогреть блинчики и рис в микроволновке?

– Совершенно верно. Я напишу время и мощность.

– Ты можешь наклеить бумажки на блюда?

– Только снимите их, прежде чем ставить в микроволновку.

– Конечно. Я не повторю этой ошибки. Снова уходишь?

– Ненадолго.

– Но не навсегда?

– Нет, сэр. И я не крал драгоценности Коррины.

– Я был однажды торговцем бриллиантами. Моя жена пыталась меня убить.

– Не Коррина.

– Барбара Стэнуик. У нее был роман с Богартом, и они собирались убежать в Рио с бриллиантами. Но, разумеется, у них не получилось.

– Их накрыл цунами?

– У тебя своеобразное чувство юмора.

– Извините, сэр.

– Нет, нет. Мне нравится. Я уверен, моя карьера в кино не закончилась бы так быстро, если б я смог сыграть в нескольких комедиях. Я могу быть забавным.

– Я это знаю, сэр.

– Барбару Стэнуик сожрала поедающая плоть бактерия, а в Богарта попал астероид.

– Готов спорить, зрители не ожидали такого поворота сюжета.

Хатч вновь взял книгу.

– Тебе так нравится туман, что ты хочешь пройтись в нем второй раз? Или я должен еще что-то знать?

– Больше вам знать ничего не нужно, сэр.

– Тогда буду ждать звонка в дверь и объявлю, что ты – мой враг, любому, кто спросит.

– Благодарю вас.

На кухне, опорожнив пакетик с наполовину растаявшим льдом в раковину, я бросил его в мусорное ведро.

Шишка на голове оставалась с половину сливы, но более не пульсировала от боли.

На двух желтых самоклеящихся бумажных прямоугольниках синей ручкой написал, как подогревать блинчики и рисовый салат. Потом добавил красной, большими буквами: «СНЯТЬ ЭТОТ ЛИСТОК, ПРЕЖДЕ ЧЕМ СТАВИТЬ В ПЕЧЬ!»

Стоя у центральной стойки, просмотрел содержимое бумажника Человека-фонаря.

На фотографии водительского удостоверения, выданного Департаментом транспортных средств Калифорнии, я узнал лежащего без сознания на песке человека, в котором макбетовские ведьмы могли бы признать свое творение. Звали этого господина Сэмюэль Оливер Уиттл. Тридцати лет от роду, жил в Магик-Бич.

На фотографии водительского удостоверения, выданного Департаментом транспортных средств Невады, он широко улыбался в объектив и вот тут допустил ошибку. Улыбка трансформировала его лицо, причем не в лучшую сторону. На фотографии он выглядел как безумный убийца из фильма о Бэтмене.