– Не слышно вроде, – сказал дядя Паша. – Спокойно.

– Женское начало? – переспросил Дим. – Конечно, всегда одно и то же: шерше ля фам. А куда оно утащило нашего журналиста, твое женское начало? Ответь как женщина.

Наташа-Барби пожала плечами.

– Тут есть волки, – заметила Елена. – Могли утащить. Воют ночью.

– Дядя Паша! Могли утащить волки?

– Тут нету волков. Есть лисы и собаки, набегли из города и одичали. Черт их знает, зверюги злые, выродились на воле. Правда, промышляют больше зайцев, людей не трогают. До сих пор не трогали.

– Не трогают, потому что никакой дурак по ночам не шляется. А тут форс-мажор. Может, и утащили.

– Вряд ли. Разорвали бы на месте, зачем утаскивать…

– Замолчите! – кричит Марго, зажимая уши ладонями. – Я больше не могу!

– Надо сказать Леонарду Константиновичу, – говорит Наташа-Барби.

– Вот иди и скажи, – говорит Дим.

– Не надо! – кричит Марго. – Пока не надо, ему совсем плохо. Может, журналист вернется.

Наташа-Барби молча поднимается и выходит. Движения ее неторопливы, лицо безмятежно – кажется, она единственная из присутствующих, кто сохраняет спокойствие.

– Каменная баба… – бормочет Дим. – Мегалит. Как же, скажи ему. А он в тебя бутылкой. А потом давление подскочит и кирдык.

– Заткнись! – кричит Марго. – Останови ее!

– Сама останови! – огрызается Дим. – Ее остановишь, как же.

– Надо же кому-то, – говорит Артур. – Я, пожалуй, тоже поговорю с Леонардом Константиновичем.

Наташа и Артур в отличие от других называют Мэтра по имени и отчеству. Дядя Паша называет его Хозяином.

– Идиотизм, – цедит Миша. – Кто еще?

Артур выходит, Стелла смотрит ему вслед. Она без книги, не знает, куда девать руки. Сидит, потерянная, переводит глаза с одного на другого.

– Не-на-ви-жу! – говорит Марго страстно. – И просила же, не надо сюда… как назло! Могли в Италию, друзья звали… недаром здесь никто не живет! Вымерли, а новые не приживаются, и бабы эти… Жуть! Ненавижу! – Она с размаху бьет кулаком в диванную подушку…

…Вдруг у двери словно стуки, – стук у входа моего.

«Это – гость, – пробормотал я, – там, у входа моего.

Гость и больше ничего!»

Эдгар По. Ворон

– Иван, звони своему другу, спроси про Сотника! – приказал Дим.

Иван достал мобильный телефон и побежал на крыльцо, где кряхтя взобрался на перила – иначе не ловит по причине гиблости места. Он вернулся через десять минут и доложил, что Леша Добродеев Андрея Сотника не знает.

– И что бы это значило? – спросил Дим. – Может, он не журналист вовсе?

– Необязательно. Лешка не может знать всех. Он обещал поспрошать у коллег. Перезвонит завтра.

– Час от часу не легче. То исчез, то никто не знает. Откуда он вообще взялся?

И тут вдруг раздался стук в дверь. Дверного звонка в Гнезде не было. Громкий, убедительный стук разнесся по дому, и дом, казалось, срезонировал, как пустая коробка; стучали массивным медным кольцом, привинченным посередине двери.

Марго вскрикнула.

– Что за черт, – пробормотал Дим. – Кого это принесло на ночь глядя…

– Тятя, тятя, наши сети притащили… – негромко сказал Артур.

– Вы не могли бы заткнуться? – Миша обернулся от камина и смерил адвоката взглядом.

– Это журналист! – пискнула Зоя. – Вернулся!

– И ты помолчи. Не пори ерунды, и так тошно.

– Тебе всегда тошно! Особенно по утрам.

Елена фыркнула.

– Пойду, гляну. – Дядя Паша встал.

– Осторожнее, – сказала ему вслед Елена. – Возьмите ружье! Ребята, пойдите с ним, мало ли…

Поднялся один Иван, остальные не шелохнулись. Елена иронически хмыкнула и тоже поднялась:

– Ладно. Пошли, Иван.

Никто не произнес ни слова. Прислушивались. Отворилась дверь, по гостиной пронесся холодный сквознячок, раздались громкие возбужденные голоса. Слов было не разобрать.