Когда я оказываюсь одна, долго не могу прийти в себя: меня трясет, я абсолютно растеряна и не знаю, что делать.

Понимаю, что нужно быть хладнокровной, но…

Телефон вдруг настырно зовёт меня и настаивает принять вызов. Когда я вижу имя на экране, глаза увлажняются. Я неосознанно прикладываю руку к груди и только потом торопливо отвечаю.

– Алло, – стараюсь унять дрожь в голосе.

– Уже пятнадцать минут девятого, – доносится тихое замечание, насквозь пропитанное молчаливым укором.

– Да, я знаю, – роняю расстроенно, косясь на настенные часы. Я все еще пытаюсь взять себя в руки. Интуитивно поправляю рукав-фонарик.

– Ты обещала позвонить в восемь.

– Прости, милый. Я что-то замоталась. И потеряла счет времени.

– Да ладно. Я не обижаюсь. Мам, а тебе интересно узнать, как у меня прошел день?

– Конечно! – добавляю с наигранным воодушевлением. И уже чуть более весело: – Сейчас же рассказывай!

– Марин, ты когда начнешь узнавать, что к школе нужно?

Прозвучавший вопрос заставляет меня поморщиться и отодвинуть от себя кружку подальше.

Вместе с Тимом мама уехала к сестре в середине недели, а я к ним присоединилась уже сегодня. Субботнее утро выдалось напряженным: всегда почему-то суббота дается мне еще тяжелее, чем пятница, и накопленных дел в три раза больше.

Сестренка живет за городом, у них с женихом большой дом. И здесь роскошно. Дыхание природы обнадеживает и придает сил, я отдыхаю душой. Не хочется ни о чем думать: ухоженный газон, огромные цветочные клумбы, удобная веранда, шашлык маринуется в холодильнике, а здесь ветер играет в волосах и вечерняя прохлада шепчет, уговаривая задержаться подольше и погрузиться в ее нежные освежающие объятия. Хочется отключить мозги и все лишнее выбросить из головы.

– Еще есть время, мы успеем подготовиться, не волнуйся, – успокаиваю я маму. Я ее очень люблю, она меня всегда поддерживает не только словом, но и делом. Когда я сказала, что беременна, мама, не задумываясь, бросила подработку и переехала ко мне помогать по дому и сидеть с малышом. А я по уши в работу…

– Время – такая коварная штука, вроде еще в запасе, а потом резко нет, так что не откладывай, Марина, – серьезным тоном читает нравоучения мама.

– Мам, мы все успеем, все будет хорошо.

Я ей очень благодарна за поддержку, но иногда она несколько перегибает с советами. Понимаю, что я в каком-то смысле от нее зависима, и бесконечно ценю ее самоотдачу и отзывчивость, но мама как к неразумному ребенку ко мне относится чаще, чем к Тиму. Эти напутствия иногда кажутся нескончаемыми.

– Дай-то бог, а то вдруг что не так, не возьмут Тима в школу.

Я вздыхаю и ловлю скромную сочувственную улыбку в уголках губ сестры. Украдкой показываю ей язык и прямо слышу назидательное мамино: «Марина! Это неприлично!»

Хорошо заметила только сестра.

– Не беспокойся, – привычно сглаживаю мамино волнение, – он уже зачислен.

– Марин, пойдем на веранду, поможешь мне немного? – прозорливо вклинивается сестра, лукаво на меня поглядывая, заставляет благодарно выдохнуть:

– Конечно.

– Мам! Берегись! – смеясь, кричит сыночек и обрызгивает меня из водного пистолета. Не забывает мне подмигнуть и тут же удирает подальше. Футболка сбоку начинает прилипать к телу, я чувствую себя неуютно. Но да ладно. Высохнет.

– Мариш, а если серьезно, что со школой?

– Ой, Свет, вроде взяли. Списки еще не вывесили, но я уверена, что мы попадем в класс с математическим уклоном. Иначе…

– В других классах в рамках обычной школьной программы Тимошка зачахнет.

Я тяжко вздыхаю:

– Надеюсь, ему понравится и он сможет найти новых друзей. Ты же знаешь, его многие ребята сторонились.