Грубый он, Липатов Вадик, и не галантный, хотя и таскался с ней на руках по всему коридору, и за водой бегал, и домой потом вез. Он не Снимщиков, с которым все считаются и которого все, без исключения, называют по имени-отчеству. А его все Вадик да Вадик, ну по фамилии еще.

Рубашек он не носит, предпочитая футболки. Пиджаки и вовсе ненавидит, с радостью заменяя их свитерами и джинсовыми куртками. А Олег, черт побери, Сергеевич только в пиджачных парах да в рубашках с галстуками. И в винах толк Снимщиков знает, и в драгоценных камнях разбирается. Липатов подсек недавно, как тот кольцо своей Тайке выбирал.

Интересно, а со Снимщиковым закрутила бы Соня роман? Смогла бы без лишних предисловий выбраться сейчас из своего махрового кокона и броситься тому на шею?

– Вадик, вам пора, – твердо произнесла Соня, пристраивая опустевшую чашку на стол. – Огромное спасибо вам за помощь и…

– Я позвоню! – едва ли не с угрозой перебил ее Липатов, рассердившись за то, что она его выставляет.

– Да? – удивилась Соня. – А, ну да… Звоните, если видите в этом необходимость.

– Вижу, – кивнул Липатов, вставая и бросаясь к раковине полоскать свою чашку, вот, мол, смотрите, какой я хозяйственный. И понес скороговоркой первое, что пришло ему в голову: – Ваша подруга погибла при странных обстоятельствах. Ее мать, которая вам сейчас покровительствует, занимает определенный вес в известных кругах нашего города. Как знать, не отсюда ли ноги растут у этого преступления! Так что, находясь в непосредственной близости от этой дамы, вы тоже подвергаетесь определенному риску. Уж не обессудьте, но придется вам потерпеть мое присутствие. В целях вашей же безопасности, Соня! Вы сегодня еще куда-нибудь собираетесь?

– А?

Она абсолютно не хотела заполучить вместе с долгожданной свободой еще и охранника в придачу. Она так не договаривалась! И уж если кому ее и охранять, так это… тому кареглазому мерзавцу, который намеревался посадить ее в тюрьму. Пускай бы покрутился рядом и понаблюдал, а заодно и выводов понаделал, что она никого не способна убить и обидеть.

– Вы сегодня собираетесь выходить из дома куда-нибудь? – терпеливо повторил свой вопрос Липатов, решив дожать ее и окончательно застолбить место подле нее, тем более что на то имелось начальствующее распоряжение.

– Я не знаю, а что?

Желание уснуть стало просто болезненным, и еще более болезненным было желание не видеть этого парня. И не видеть вообще никого, даже себя в зеркале. Но, кажется, он совершенно не способен был читать ее мысли, продолжая назойливо навязывать ей свою заботу.

«Соглядатай!» – фыркнула мысленно Соня, определив его миссию для себя именно так.

О, как бы она удивилась, покайся ей Вадик, каких трудов ему стоит изображать бесстрастность, помогая ей дойти до кровати. Тут еще злополучная сорочка, хранившая ее запах, так некстати вновь попалась ему на глаза. Еле сдержался, чтобы не предложить ей переодеться. Вот был бы прикол! В глаз получил бы точно.

– Дверь я закрою сам, она ведь у вас защелкивается, я правильно понял? – вовсю заговаривал ей зубы Липатов, подводя и усаживая на кровать.

– Правильно, – кивнула Соня.

Она снова была на грани обморока. Оставь он дверь распахнутой настежь, ее бы это не очень-то расстроило. И уж точно она не заметила, как его руки без особой нужды расправляли на ней складки халата. И, кажется, он, а не она, стащил с ее волос полотенце. И точно он уложил ее поверх одеяла, одернув задравшийся на коленках халат.

Как страшно она проваливалась в сон, когда назойливый Липатов перестал-таки назойливо мелькать у нее перед глазами. Будто умирала, честное слово!