«Ночные бабочки» заулюлюкали, Тихон поднял тяжелую руку с широкой ладонью, намереваясь ударить проститутку, но инспектор Кранах велел:

– Пошел вон! Ты знаешь, чем тебе следует заняться, – обеспечить будущее детей Лаймы.

Тихон, сопя, ретировался. Проститутка, склонив голову, сказала:

– А вы, господин инспектор, рыцарь. Лайма была отличной подругой, спасибо, что заставили этого борова Тихона позаботиться о ее детишках. Мы с бабоньками вам все расскажем. Меня кличут Альбиной.

Внимание Альбины переключилось на стушевавшегося Марека. Потрепав молодого человека по щеке, она заметила:

– Смотрите, сестрички, ведь бледный был как смерть, а теперь порозовел. Ну что, солнышко, я не имею ничего против, если две такие карамельки, как вы с господином инспектором, займутся мной. И девчата тоже! Ну что, приступим прямо здесь?

Марек в самом деле залился краской, а инспектор Кранах заявил:

– Альбина, мне необходимо знать буквально все, что имело место прошлым вечером около одиннадцати часов. Важна любая деталь. Итак…

…Меньше чем через час инспектор и Марек были в курсе того, что произошло несколько часов назад: некий странный клиент, облаченный в черный плащ до пят и длиннополую шляпу, полностью скрывавшую его лицо, поднялся вместе с Лаймой в квартирку.

– И у него был странный саквояж, – припомнила одна из путан. – Я еще удивилась, что это он его с собой таскает? Такие обычно в фильмах старых показывают – ну, всякие доктора с подобными ходят или чинуши.

– Не заметили ли вы, когда этот тип вышел из дома? – спросил Кранах.

Одна из проституток видела, как этот субъект вышел из подъезда спустя минут сорок пять.

– Я подумала, что Лайма с ним управилась и решила чуток отдохнуть. Вот мы и прикрыли ее от Тихона, когда он заявился и стал орать, выясняя, где же она. Если бы мы знали, что бедняжка… что она давно мертва, и убил ее этот гад в плаще и с саквояжем!

Кранах отметил время, когда убийца ориентировочно покинул квартиру жертвы, – четверть первого.

– Не знаю, что с ним произошло, – вещала одна из девиц. – Мне не до него было. Ну, вышел мужик из подъезда, и что из этого? Не могу сказать, приехал ли он на автомобиле или нет…

– Пешком пришел, – добавила ее словоохотливая товарка, – как пить дать, этот душегуб пешком пришел! И так же исчез. И вообще, когда он вышел из подъезда, то остановился на секунду около фонарного столба. Я была на противоположной стороне, вон там, около кафе, моя территория. Мне писать до ужаса хотелось, а еще больше – курить. Вот я и смотрю – этот тип закуривает. Думала, подойти, что ли, к нему и сигаретку стрельнуть. Боже, он наверняка бы и меня прирезал, как опасную свидетельницу, сделай я это!

– Вы видели его лицо? – допытывался инспектор Кранах. – Все-таки убийца стоял под фонарным столбом и к тому же раскуривал сигарету.

Выяснилось, что ни одна из проституток не видела лица подозреваемого.

Инспектор Кранах, выжав всю информацию, какую только мог, распрощался с проститутками. Марек в большом волнении произнес:

– Инспектор, и как вам только удалось узнать так много! Уверен, что, допрашивай девиц кто-нибудь другой, они никогда не рассказали бы всего!

Кранах, по всей видимости не разделявший беспочвенного энтузиазма своего юного помощника, мрачно ответил:

– Несмотря на то, что девицы много поведали, это не поможет нам напасть на след убийцы. Человек, облаченный в плащ и шляпу, лица которого никто не видел, с саквояжем – и что из этого? Наверняка это был маскарад для создания образа! Не исключено, что на одной из соседних улиц его ждал автомобиль, в котором он не спеша переоделся и, приняв совершенно иное обличие, покинул Ист-Энд. Этот субъект чрезвычайно умен, создается впечатление, что он великолепно разбирается как в методах работы полиции, так и в психологии маньяков.