Тракт взобрался на высокий холм, и впереди, в легкой дымке, блеснул волной океан. До Ангрена теперь оставалось совсем недолго. Маттер тихо вздохнул: в молодые годы ему случалось бывать в этом порту не раз и не два, и пережил он здесь многое. Когда-то город строился как большая прибрежная крепость, защищавшая залив от безжалостных пиратов южных островов, но по прошествии тысячелетий потерял всякое военное значение. Долгое время Ангрен оставался захолустным городком рыбаков и ремесленников, в который редко заглядывали путешественники. Во время длительной и кровавой эпохи Династических войн он несколько раз переходил из рук в руки, горел и отстраивался снова. На земли вокруг залива Предстоятеля Ханно претендовали несколько могущественных домов – в конце концов они пали все, а город и его жители начали потихоньку приходить в себя. К рыбным промыслам прибавились кораблестроительные верфи; наступала новая эра, которая принесла покой и расцвет торговли.

– Скоро по правую руку появится Дом Плетельщиков, ты увидишь его, – сказал князь своему водителю, – а за ним небольшая площадь. На площади налево, к храму с синим шпилем.

Бело-голубые улицы предместья закончились. Древний Дом Плетельщиков-предсказателей, выстроенный некогда на отшибе, подальше от центра, Эрмон узнал сразу – архитектура Юга сильно отличалась от привычных ему северных стилей, но огромное серое здание с треугольным портиком и толстыми колоннами, усеянными нишами для пожертвований, спутать нельзя было ни с чем. Проехав мимо небольшого храма, Ян сбавил скорость, ожидая указаний, но князь хранил молчание – а раз так, экипаж продолжал свое движение по оживленной улице, застроенной торговыми многоэтажками, верхние ярусы которых традиционно занимали склады с торчащими наружу балками подъемников.

– Через перекресток – и снова налево, – произнес князь, с задумчивостью глядя по сторонам. – Мы въезжаем в финансовый квартал.

Сразу за поворотом Эрмон увидел конный патруль городской Стражи, занятый вытряхиванием души из двух вполне приличных господ, и ему это не понравилось. Осторожно миновав трех откормленных коней, что стояли у края дороги, он прибавил ходу, но тут Маттер поднял руку.

– Туда, – приказал он, и Ян, проехав еще сотню шагов, плавно остановился у входа в серовато-коричневое трехэтажное здание.

Повернувшись к Хаддену, князь коротко подмигнул ему и указал подбородком на высокие двери из толстого желтого стекла. Наемник легко выскочил из машины и встал рядом, а Маттер со своей сумкой, выбравшись на брусчатку, принялся зачем-то изучать бронзовую вывеску банка – так, словно он мог вычитать там что-то более ценное, чем «Моор и внук».

– Внука на самом деле давно нет, – сообщил он подошедшему ближе Хаддену, – как нет и правнука. А я не был в этом банке двадцать лет, но меня, думаю, все еще помнят.

Хадден распахнул перед ним дверь, а потом и сам шагнул в приятную прохладу, наполненную цветочными ароматами. Холл старинного банка был отделан темными деревянными панелями, над ними там и сям висели большие мозаики, изображающие сцены из далекого прошлого Ангрена. Меж длинных кожаных диванов вдоль стен стояли кадки с цветущими декоративными кустами.

Едва Маттер переступил через порог, навстречу ему бросился молодой мужчина в длинном фиолетовом камзоле. Не произнеся ни слова, князь достал из сумки какой-то лист, сложенный вдвое; Хадден увидел, как мелькнула коротенькая шелковая кисточка печати – кому попало такие печати не раздавали, поэтому на миг Хадден ощутил, как в животе его возник, но тут же растаял неприятный комок.