Похвалы за трудолюбие Эдди удивляли. И отец, и миссис Мейпл научили его, что добиться желаемого можно только трудом, другого пути он не знал. Но похвалы ему и нравились. Высшей похвалой в устах отца было словечко «водила», на жаргоне штата Мэн – деятельный человек.

Эдди окончил академию, получив первый офицерский чин, и был направлен на курсы пилотов летающих лодок. В академии по сравнению с домом было удобно, но на флоте, по его понятиям, просто роскошно. Он смог посылать деньги родителям – на ремонт крыши, на новую печку.

Эдди отслужил на флоте четыре года, когда умерла мать и вскоре следом за ней ушел из жизни отец. Несколько акров их земли поглотила соседняя ферма, но Эдди удалось за сущие гроши выкупить дом с лесным участком. Он покинул флот и нашел высокооплачиваемую работу в компании «Пан-Американ».

Между полетами он перестраивал старый дом, провел воду, электричество и установил водонагреватель – все сам, тратя деньги лишь на строительные материалы. Инженерской зарплаты на это вполне хватало. В спальнях он поставил электрообогреватели, завел в доме радио и даже телефон. После этого в его жизни появилась Кэрол-Энн. Пройдет немного времени, думал он, и в доме будет слышаться детский смех и все его мечты станут явью.

Вместо этого на него обрушился самый настоящий кошмар.

– Боже, вы – самое очаровательное создание из всех, что мне довелось видеть! – То были первые слова, с которыми Марк Элдер обратился к Диане Лавзи.

Впрочем, это ей говорили чуть ли не все. Хорошенькая, жизнерадостная, она элегантно одевалась и умела себя подать. В этот вечер на ней было длинное бирюзовое платье с небольшими отворотами, сборчатым лифом и короткими рукавами с оборками в локтях; она знала, что выглядит потрясающе.

Диана была на вечернем обеде в отеле «Мидленд» в Манчестере, но не знала, по какому поводу: то ли что-то затеяла Торговая палата, то ли устраивался Женский масонский бал, то ли проходил сбор средств на Красный Крест, потому что на этих мероприятиях присутствовали всегда одни и те же люди. Она танцевала едва ли не со всеми деловыми партнерами Мервина, ее мужа, которые прижимали Диану к себе заметно ближе, чем следовало, и наступали на носки ее туфель, а их жены смотрели на нее с нескрываемой ненавистью. Странно, думала Диана, что, когда мужчина с глуповатым видом начинает увиваться вокруг хорошенькой женщины, жены начинают ненавидеть именно эту женщину, а не своих супругов. Хотя у нее не было никаких видов в отношении их напыщенных, пропахших виски мужей.

Она шокировала всех и поставила в неловкое положение Мервина, пытаясь научить заместителя мэра танцевать джиттербаг. Теперь, желая передохнуть, Диана выскользнула в гостиничный бар, сказав, что ей надо купить сигареты.

Он сидел там в одиночестве, потягивая коньяк из маленькой рюмки, и посмотрел на нее, как на солнце, внезапно выглянувшее из-за туч. Это был невысокий, хорошо сложенный мужчина с мальчишеской улыбкой и очевидным американским акцентом. Его слова прозвучали искренне и непринужденно, во всем облике мужчины сквозили безукоризненные манеры, и она лучезарно ему улыбнулась, но ничего не сказала. Диана купила сигареты, выпила стакан воды и вернулась в танцевальный зал.

Должно быть, он выяснил у бармена, кто она такая, каким-то образом узнал ее адрес, потому что на следующий день Диана получила от него записку на бланке отеля «Мидленд».

Точнее, это была не записка, а стихотворение.

Начиналось оно так: