На этом разговор и закончился – полицейский не сказал в ответ ни слова: ни по-французски, ни по-немецки, ни по-русски. И от этого Алексей стал еще более угрюмым.

Пришли к Алексею лишь через неделю. Вернее сказать, пришел лишь один человек. Это был мужчина средних лет с невыразительным лицом и каким-то рыскающим взглядом. Невольно казалось, что его глаза обладают способностью смотреть одновременно в разные стороны.

«Вот и дождался, – подумал Алексей. – Явились-таки… Да притом какой неприятный тип явился! С таким-то и разговаривать неохота! Ну да выбора у меня нет. Давай, дядя, начинай свою песню. А я послушаю, что ты запоешь. Я готов ко всем твоим ариям…»

Однако же оказалось, что к этим самым ариям Алексей готов не был. Он и предположить не мог, какое коленце с самого начала выкинет этот субъект. Да и как такое можно было ожидать!

– Ну, здравствуй, Дворянин! – сказал субъект на чистом русском языке. – Как рана? Не беспокоит?

– Э-э… – поперхнулся Алексей и не сказал больше ничего. Ну а что тут скажешь – вот так, с налету, когда с тобой неожиданно начинают говорить на русском языке? Да притом называют тебя по прозвищу, которого и знать-то никто не должен!

– В этом госпитале лечат просто-таки превосходно! – Казалось, субъект не обратил никакого внимания на смятение Алексея. – Это один из лучших госпиталей! Мне самому когда-то довелось здесь лечиться. Ну да это, так сказать, дела давно минувших дней… Уверяю вас – еще несколько дней, и вы сможете танцевать на своей раненой ноге! Исполнять какой-нибудь дворянский менуэт. Хе-хе-хе…

– Откуда вы меня знаете? – так же по-русски спросил Алексей: он наконец взял себя в руки, и к нему вернулся дар речи. – Кто вы такой?

– Второй ваш вопрос важнее первого, – ответил субъект. – Если вы будете знать на него ответ, то тем самым вам будет известен ответ и на первый вопрос.

– А попроще нельзя? – скривился Алексей.

– Отчего же нельзя? – Субъект усмехнулся. – Если вам угодно, могу изъясняться совсем просто.

– Угодно, – буркнул Алексей.

– Я представитель американских спецслужб, – сказал субъект. – Американский разведчик, если уж говорить совсем просто.

– Чего-чего? – вытаращил глаза Алексей. – То есть вы не французский или, скажем, немецкий полицейский, а…

– Так и есть. – Субъект привстал со стула и поклонился. – Вижу, вы удивлены. Что ж, ваши чувства вполне понятны. Но все так и есть. На то я и разведчик, чтобы знать об интересующем меня человеке все, что мне угодно знать. Например, что он русский. Выходец из русской эмигрантской среды. Ну, а по сути французский бандит, кличка которого Дворянин. Видите, как все просто?

– Да уж, просто, – усмехнулся Алесей. – Действительно… Да вот только чем вы докажете, что вы именно тот, кем назвались? Мало ли кем можно назваться…

– По-своему вы правы, – согласился субъект. В самом деле, мало ли кем можно назваться… Но давайте рассуждать логически. Вот вы лежите сейчас в первоклассном госпитале, в замечательной одиночной палате, вас кормят, за вами ухаживают. И это за отъявленным бандитом по кличке Дворянин? Согласитесь, что таким, как вы, самое место в какой-нибудь тюремной больнице, а не в таком замечательном госпитале. Вы со мной согласны?

– Допустим, согласен, – нехотя ответил Алексей.

– Вот это и есть мое доказательство, – сказал субъект. – Поместить вас в такой госпиталь и обеспечить вам такой уход – это, знаете ли, не в силах полиции. Да и зачем, скажите, это им нужно? Тем более что по вам, как это принято говорить у русских, плачет виселица. Это может сделать некая иная инстанция, скажем так. К примеру, американская разведка. Ну что, хватит вам доказательств? Или нужны еще? Могу и добавить. Вряд ли хоть во Франции, хоть в Германии найдется полицейский, который умеет говорить по-русски. А я, как видите, умею – и неплохо. Не так ли?