– Ни Боже мой, даже не думал о таком… А что ж Беата? Как смотрела на это?

Старый шляхтич вздохнул.

– Никто эту женщину не мог понять – тем паче, простая нянька…. Янина говорила, что поначалу вдова князя Ильи отнеслась к ухаживаниям юного Сангушки за её дочерью вполне благосклонно – князь Дмитрий был знатен, богат, отважен, шляхетское звание своё ничем не запятнал – и, когда на Сретенье Господне он подослал к ней своего ближнего боярина, расспросить о возможном сватовстве – Беата отнеслась к этому весьма дружески.

– А как же решение Сейма в Вильне? Пани Костепецкая не могла пренебречь им, и князь Сангушко знал о нём…

Пан Веренич махнул рукой.

– Кто, будучи молодым, всерьез следует указаниям старших – хоть в семье, хоть в державе? Князь Дмитрий видел лишь Эльжбету, её пунцовые щёчки да шаловливые глазки – что ему было до решений Сейма? Ну а Беата была подружкой королевы-матери, и наверное полагала, что в случае нужды Бона Сфорца укажет сыну, как ему должно поступить…

– Но, насколько я помню, потом всё пошло противно воле молодого Сангушки?

Старый шляхтич вздохнул.

– На Великий пост Беата отъехала в Краков – в Остроге в это время делать ей было нечего, князь Василий, хоть и не был хозяином замка, но был старшим мужчиной в роду, и, сам будучи человеком крепкой веры, держал двор и замок в строгости, благочестии и почитании православного закона. Пост да молитва – что в этом интересного для особы вроде Беаты? На Вавеле ей было не в пример веселей…. Вернулась она лишь на Пасху – и к тому времени в Остроге уже все были уверены в грядущей свадьбе юной Эльжбеты и Дмитрия Сангушко, ждали лишь совершеннолетия княжны Острожской. Четырнадцать лет ей должно было исполнится в ноябре…

– И Беата?…

– Беата прислала князю Сангушко требование покинуть замок, вместе с челядью и ближними боярами. Немедля по приезду. Это был гром среди ясного неба – от матери Эльжбеты ждали ровно обратного… Никто в Остроге ничего не мог понять – кроме князя Дмитрия. Пани Янина вела дружество с камеристкой вдовой княгини Анны Ивановны – и рассказывала, что князь Дмитрий, получив столь враждебное послание Беаты, весь вечер метался в своих покоях, повторяя «Будь проклята проклятая итальянка!»

– Так это королева-мать Бона Сфорца расстроила этот брак? – удивился пан Станислав.

– Едва не расстроила.

– Да-да, помню, князь Дмитрий все же сочетался с юной княжной Острожской…. Всё же он был изрядный упрямец и себе на уме, молодой Сангушко!

Пожилой шляхтич кивнул.

– Сорвиголова, что тут и говорить…. Но вы, пане Стасю, учитывайте сюда же, что на Троицу была уже назначена свадьба князя Василия с Софьей, дочерью пана Яна Тарновского, великого гетмана коронного. Получалось, что Василий был желанным женихом, а князю Дмитрию Беата вынесла гарбуза, как это принято в русских воеводствах среди загоновой шляхты…. Это было двойной обидой! Стерпеть её было уже просто невозможно!

– Но молодой Сангушко все же уехал из Острога?

Пан Веренич развёл руками.

– Ну а что ему оставалось делать? В этот же день, не мешкая – гонору у него было в избытке…. А вместе с ним уехал и князь Василий – к себе в Туров. Но ни князь Дмитрий в Ковель, ни молодой Острожский в Туров – так и не доехали. Оба поезда остановились в Клевани, в замке Чарторыйского.

– Тот, что во времена Ярослава Мудрого был Колыванью? – блеснул эрудицией пан Станислав.

Старый шляхтич кивнул.

– Он. Князья разбили лагерь в Клевани, измышляя, как осуществить планы по женитьбе Дмитрия на Эльжбете – потому что теперь Сангушке отступать было просто некуда. Снести оскорбление от матери короля – ещё было можно, хотя и требовало немалой силы духа. Но от байстрючки?!? Это было просто немыслимо!