– Именно так, пан Станислав.

– А супруга князя Ильи разрешилась от бремени….

– Девятнадцатого ноября тридцать девятого года. Вы, пане Стасю, сомневаетесь, могла ли помнить события сорокапятилетней давности вышедшая из ума старуха из Гусятина?

Межевой комиссар смутился.

– Не то, чтобы сомневаюсь, но звучит это всё некоторым образом как сказка…

Шляхтич улыбнулся.

– Ну так сказку я вам и излагаю, а верить в неё, или нет – справа ваша….

Межевой комиссар кивнул.

– Согласен с вами, пан Славомир. Так что вам рассказала старуха из Гусятина?

Шляхтич не спеша разделал гусиный полоток, с видимым удовольствием его съел, запил добрым глотком сбитня – и лишь после этого, оборотясь к своему собеседнику, ответил:

– Старуху ту, как она рассказала мне в подклети дома подстаросты гусятинского, звали Янина Лисовская, она родилась в семье Анджея Лисовского, шляхтича герба Еж, павшего при штурме Мариенвердера в Прусскую войну; мать отдала дочь в услужение в семью Острожских, и до рождения Эльжбеты она жила в палатах князя Константина Ивановича в Турове, прислуживая вдовой княгине. Когда же в семье старшего сына князя, только что перенесшей тяжкую утрату, появился младенец женского пола – Янина была отправлена в Острог и сделалась нянькой маленькой Эльжбеты, потому что мать её не могла должным образом ухаживать за ребёнком – все силы Беаты уходили на тяжбы с опекуном брата её покойного мужа. В год смерти Ильи его брату, Василию, исполнилось всего тринадцать, и у Беаты были возможности стать наследницей всего имущества рода – тем более, что сама вдовая княгиня делами мирскими себя не утруждала. Но князь Юрий Семёнович, её брат, ставший опекуном Василия – не только сумел пресечь поползновения Беаты на волынские владения семьи Острожских, но и всерьез вознамерился расследовать таинственную смерть Ильи Константиновича. Посему Беата все силы тратила на противоборство с родней деверя… – После этих слов пан Славомир грустно улыбнулся.

– Так эта Янина была маленькой Гальшке вместо матери? – спросил пан Станислав.

– И даже больше. Вы же знаете, иногда дети не могут рассказать родной матери всего, о чем думают – а няне могут, няня всегда знает о ребенке больше, чем мама…. Вот и Янина стала для маленькой Эльжбеты и мамой, и няней, и старшей сестрой – всем вместе…

Как я уже говорил, Эльжбета с рождения обрела права на владение несметными богатствами – по завещанию Ильи ей отошло всё его имущество, оставшееся старшему сыну великого гетмана литовского от его отца: половина Острожского княжества с Дубно, Острогом, Чудновым, Полонным, Кропиловым, Любартовым, Дерманью, Межеричем, Литовежем, ещё тремя с половиной десятками городов и замков и шестистами сорока тремя сёлами, деревнями, хуторами, застенками и выселками – всего шестьдесят с лишним тысяч тяглых. Ей же принадлежали права на получение пошлины на вывоз зерна и леса, ловы в Кременецкой пуще, мыта с купцов, торговавших с Крымом… Эльжбета – вернее, её мать – получала доходы с поместий, пашен, лугов, пастбищ, садов, огородов, лесов, рощ, пасек, от охот, шинков, заводов конных, ярмарок, мыт, перевозов, мостовых, с озёр, прудов, рек, рыбной ловли, мельниц, от стад и от труда рабов и рабынь. В год всё это приносило по тем временам не менее ста пятидесяти тысяч коп грошей литовских!

Межевой комиссар тяжело вздохнул.

– Казна о таких доходах нынче и мечтать не может….

Пан Славомир развёл руками.

– Пане Стасю, да ведь нельзя и сравнивать – доходы великокняжеского скарба или Короны и Острожскую ординацию! Князь Януш, внук его милости Константина Ивановича, пятнадцать лет назад добился в Сейме привилея о дальнейшей неделимости земель Острожских – так после всех поделов и изъятий этот майорат, как называют её нынче на немецкий манер, всё равно состоит из трех дюжин городов и замков и шести сотен деревень и застенков! А во времена Его милости князя Василия, когда он владел мало что не всей Волынью и Подолией – ежегодный доход дома Острожских выходил в шестьсот тысяч коп грошей литовских! Богатства рода были неисчислимыми….