– Горничную допросили? Может кто еще кроме нее что-то видел или слышал?

– Так точно, горничную допросили, не знает она ничего, да если б и знала, наверно не сказала бы ничего путного, потому что дура она круглая, прости господи. Еще в штате у госпожи Кшесиньской числятся повариха, лакей и кучер, но по случаю отъезда она их всех распустила по домам, так что ночью не было никого в этом доме, кроме горничной.

– Ну хорошо, – задумчиво сказал Филиппов, раскуривая толстую гаванскую сигару, – что с убитыми – выяснили, кто такие?

– У одного, вот того, что слева сидит, с собой документ был на имя… сейчас посмотрю… Азефа Евно Фишелевича, у остальных двух ничего, выясняем…

– Ух ты, – не смог сдержать эмоций Филиппов, – то-то я смотрю, его физиономия мне знакома, это ж известный революционер и террорист, глава эсеровской боевой организации, то-то сейчас хлопот еще больше прибавится… да, а тот, что справа сидит, я могу конечно и ошибаться, но кажется это еще один революционер, Гапон его фамилия, на днях он собирался народ к Зимнему дворцу вести, проходил по нашим ориентировкам. Среднего не знаю…

– Дозвольте обратиться, вашбродь, – вмешался околоточный, спокойно стоявший до этого у входной двери, – я знаю, кто это.

– Ну и кто же это, любезный? – уныло спросил Филиппов, не ожидая ничего хорошего от ответа околоточного.

– А это Гришка Распутин, старец-чудотворец такой, моя сестра прошлым летом ходила к нему на Крестовский остров исцеляться от женской болезни, а я значится ее сопровождал, вот и запомнил значится…

– Ну и как, вылечил он твою сестру?

– Точно так, вашбродь, как рукой все сняло.

– Час от часу не легче, – подумал Филиппов, – эсер, проповедник-фанатик плюс полоумный старец-целитель… это же жандармы должны вмешаться, на две трети их контингент, если не на все сто процентов.

Вслух же он сказал следующее:

– Пристав – осматриваешь комнату, ищешь улики, околоточный –на тебе территория вокруг дома, и до забора и за забором, ищи следы… хотя их наверно давно затоптали… потом вы вместе организуете перевозку трупов в морг, медики пусть там заключение о смерти нарисуют. Теперь ты, Краснов, – обратился он к только что подошедшему следователю с фотографической машинкой в руках, – снимаешь все с четырех сторон, потом забираешь револьверы и везешь снимать с них дактилоскопию. На мне умственная работа – подтверждать личности убитых и размышлять над мотивами и вероятным убийцей. Ты, Краснов, как думаешь, что могло собрать трех таких разных людей в одном месте, причем довольно странном месте?

– Не могу знать, господин полицмейстер, – браво отрапортовал тот, впрочем тут же добавив, – может женщина замешана?

– А штанов на них почему нет, женщина утащила? Кстати, пристав – штаны обнаружены?

– Никак нет, в комнате и в окрестностях не было ничего такого, – отозвался он.

– Всё, – хлопнул в ладоши Филиппов, – за работу, дел много, до вечера бы управиться…

По приезде в управление Филиппов с удивлением увидел у входа новейший автомобиль компании Даймлер с поднятым парусиновым верхом, шофер, прилагавшийся к оному агрегату, сосредоточенно копался в его кишках под задранной к небу крышкой капота.

– Кого это там еще черти принесли? – с раздражением подумал он, заходя в свою собственную приемную. А принесло это ни много, ни мало начальника штаба столичного отдельного корпуса жандармов Никольского Владимира Павловича.

– Накаркал, – подумал Филиппов, а вслух сказал:

– Сколько лет, сколько зим, драгоценнейший Владимир Павлович, по какому поводу решили посетить нашу юдоль скорби и страданий?