Запугать Джона Пуллера было нелегко. Солдат с множеством наград, дважды обладатель «Пурпурного сердца»[8]; после войны у него остались жуткие шрамы, но он ими гордился. Душевные травмы, которые он получил, когда смотрел на людей, пытавшихся убивать себе подобных с помощью самых варварских способов из всех возможных, оказались очень тяжелыми. И Джон часто отказывался это делать. Он не знал, вернутся ли к нему когда-нибудь подобные воспоминания, как приходят к другим. Но сейчас ему предстояло сделать работу. И она вызывала у Пуллера немалый стресс – во всяком случае, именно так действовал на него человек, сидевший напротив.

Барни Мосс был выше Пуллера, но заметно обрюзг, кожа его стала болезненно белой. Костюм тускло-коричневого цвета плохо на нем сидел: то ли из-за потери веса, то ли потому, что Мосс вообще плевал на одежду. Жирные волосы он зачесывал на лысину и вообще выглядел как злодей из плохих фильмов семидесятых годов прошлого века. Его галстук был распущен, а из расстегнутого ворота рубашки выглядывала дряблая шея.

Мосс являлся правительственным агентом, отвечавшим за Форт-Дикс, и в этом смысле являлся коллегой-федералом. Однако с того момента, как Пуллер вошел в его офис, он начал представлять, как достанет пистолет.

– Хочу внести ясность: вам не следует больше входить в контакт с Теодором Винченцо, – в третий раз подряд заявил Мосс. Очевидно, он считал, что повторение придает его словам значимость. – А если ослушаетесь, вам придется расплачиваться самым серьезным образом.

Он смотрел на Пуллера через старый дешевый поцарапанный письменный стол так, словно тот был полем боя, а Пуллер – его врагом.

Джон откашлялся, слегка наклонил шею вправо и с удовлетворением услышал треск слегка расслабившегося позвоночника.

– А теперь позвольте внести ясность мне, мистер Мосс, – ответил он. – Я веду расследование и беседую с теми людьми, с которыми необходимо, Тедди Винченцо – один из них. – Пуллер смотрел в глаза Мосса, сохраняя выражение лица, которое резервировал для «особых людей». – Несмотря на то что вы мне позвонили и приказали сюда прийти, я не понимаю, какое отношение вы имеете к происходящему, ведь я не ваш подчиненный. Из чего следует, что по закону, технически и по всем другим параметрам, которым следует армия США, я не обязан выполнять ваши приказы. Так что я здесь из вежливости. Не исключено, что такая концепция вам незнакома, – продолжал Пуллер. – Просто чтобы между нами была полная ясность.

Мосс вздохнул и положил руки на живот.

– Значит, теперь будет так?

– С моей точки зрения, иначе и быть не может, – заметил Пуллер.

– Значит, вы хотите, чтобы вам повторили мои слова ваши приятели, играющие в солдатиков в песочнице? – с усмешкой осведомился Мосс. – Станет легче, если приказ придет от парня с красивыми нашивками?

Лицо Пуллера оставалось совершенно неподвижным, хотя он пребывал в ярости после столь наглого оскорбления.

– Я должен получить приказ моего руководства. От генерала из Отдела уголовных расследований армии США до начальника военной полиции сухопутных вооруженных сил. – Пуллер склонил голову набок и посмотрел на Мосса более внимательно. – А теперь скажите мне, кто отдал вам этот приказ?

– Какой именно? – спросил Мосс.

– Скормить мне кучу собачьего дерьма.

– Извините, но я больше ничего не могу вам сказать – у вас недостаточный уровень допуска, – заявил Мосс.

– Напротив, я имею очень высокий уровень допуска, вплоть до детектора лжи. А как насчет вас?

Джон посмотрел на стену за спиной Мосса, где висели фотографии и памятные подарки. Ему показалось, что это были местные политики, несколько известных фигур, которых Пуллер узнал, – они пожимали руки и улыбались, как и положено выборным лицам. Он даже не был уверен, что кабинет принадлежал Моссу. Имя на дверях отсутствовало.