Меч Чонсока отразил атаку, а потом мощный удар по лицу нападавшего откинул того далеко назад. Чонсок снял платок с лица, обвел властным взглядом затихших жителей, направил на них меч.

– Ещё одно высказывание в её сторону, ещё один косой взгляд, и я лично завершу ваши жалкие жизни.

Рослая, крупная фигура воина произвела на них неизгладимое впечатление. Исходившая от него ярость чувствовалась на расстоянии, связываться с ним никто не захотел. Все в ужасе замолчали, боясь поднять глаза.

Лайя, Фенрис, Чонсок и Тэруми снова пришли в движение, собираясь пройти селение насквозь и снова скрыться в лесу.

– Не стоило показывать своё лицо, – тихо заметила танэри.

– Прятаться перед врагом не собираюсь, – жестко ответил он.

– Чон, я привыкла, не нужно было… – начало было Лайя.

– Нужно, – отрезал Чонсок.

– И ты бы исполнил угрозу? – не удержалась от вопроса она.

– Я даровал им жизнь, когда привел помощь, но могу и забрать. Если они не в состоянии отличить помощь от вреда, то и жить им незачем.

Тон, каким он сказал это, не оставлял сомнений в искренности. Лайя перевела недоуменный взгляд на Тэруми. Та вздохнула и качнула головой, словно утверждая, что и это тоже Чон.

Они услышали тихий голос:

– Госпожа…

Лайя удивлённо обернулась. Её звала женщина. Беглый осмотр принёс неутешительный вывод: рваная рана на животе не оставляла шансов выжить. Рядом с ней сидел и горько плакал юноша лет четырнадцати, держа её за руку. Первый порыв помочь утонул в болезненном осознании, что это не принесет результата. Но Лайя всё равно присела рядом. Она очень хотела оправдаться, хотела, чтобы женщина поняла, чтобы простила…

– Прости меня, – тихо сказала Лайя, чувствуя, как по щеке скатывается слеза, – я не могу тебе помочь, твоя рана слишком серьезная, а у меня совсем не осталось сил. А мои зелья… они бесполезны.

От её слов юноша завыл ещё тоскливее. Он прижал голову матери к себе, стал целовать её волосы. Женщина слабеющей рукой отодвинула сына и дотронулась до Лайи, прося наклониться.

– Нет, госпожа, – прошептала она, – я прошу не за себя. Спасите моего сына. У него магический дар. Когда Инквизиция придёт сюда, то заберёт его и запрёт в Башне. Прошу, уведите его, спрячьте.

– Мы сами в бегах, с нами он будет в опасности, – ответила ей Лайя.

– Тогда просто доведите до ближайшего города. Дайте ему шанс на нормальную жизнь. Жители деревни уже знают кто он, они не оставят его в живых. Прошу…

Лайя не знала, как поступить. Она посмотрела в поисках поддержки на Фенриса.

– Мы поможем, обещаю, – сказал эльф.

– Спасибо, – женщина облегчённо выдохнула и улыбнулась сыну. – Уходи с ними. Я буду присматривать за тобой сверху, и у тебя всё будет хорошо. – Она сняла с пальца обручальное кольцо и положила ему в руку. – Отдай отцу. Я люблю тебя, иди, тебе пора…

– Нет, мам… я не могу… – он снова прижался к ней.

Лицо женщины исказила душевная и физическая му́ка.

Лайя достала из сумки пузырек и протянула его женщине.

– Ты просто заснешь, – сказала она ей.

Женщина благодарно кивнула и выпила, а после её глаза устало закрылись, выдох облегчения сорвался с губ и замер. Парень вскочил, не желая знать, спит она или уже умерла. Желание оставить самого дорогого человека в памяти живым гнало его вперёд.

– Пойдемте, я выведу вас из селения коротким путем, – деловито сказал он, быстро размазывая слёзы по щекам.

Они вышли из селения впятером. Никто не осмелился больше им мешать.

Парнишка был рослым и худеньким, угловатым. Подросток, одним словом. Волосы очень красивого пшеничного цвета доставали ему до плеч. Серые глаза следили за своими новыми спутниками внимательно и пытливо. Ощущение, что он смотрит прямо в душу, находя ответы именно там, не покидало Лайю. Вот и сейчас он обернулся, как будто знал, что она думает о нём.