– Твоя мать и ее муж, – сказал Рудольф, – уже прошли паспортный контроль и ждут тебя. Они летят тем же самолетом.

Уэсли кивнул. Он боялся расплакаться.

– Все будет в порядке, мсье Джордах, – почтительно обратился к Рудольфу ажан. – Я пройду вместе с ним и посажу его в самолет.

– Мерси, – поблагодарил Рудольф.

– Вот твои вещи, – показал на рюкзак Дуайер. – Тебе придется поставить его на весы. – По случаю проводов Дуайер надел костюм. Уэсли ни разу не видел Дуайера в костюме, даже на свадьбе он был без пиджака. Уэсли показалось, что Дуайер стал меньше ростом и сильно постарел; на лбу и вокруг рта у него все было иссечено тонкими морщинками. – А здесь – фотографии, – добавил Дуайер, протягивая ему конверт, – ты их сохрани. Вдруг когда-нибудь захочется на них взглянуть. – Он говорил как-то рассеянно, словно издалека.

– Спасибо, Кролик. – Уэсли взял конверт.

Рудольф протянул ему листок бумаги:

– Тут два адреса: мой домашний и на всякий случай – вдруг я куда-нибудь уеду – адрес конторы моего приятеля Джонни Хита. Если тебе что-нибудь будет нужно… – Его голос тоже звучал неуверенно.

«Не привык видеть, чтобы члена его семьи провожал из одной страны в другую полицейский», – подумал Уэсли, сложил листок и сунул в карман.

– Береги себя, – сказал Дуайер, пока Рудольф предъявлял девушке за стойкой билет Уэсли и следил, как взвешивают его багаж.

– Не беспокойся за меня, старина, – ответил Уэсли, стараясь говорить бодро.

– А чего беспокоиться-то? – улыбнулся Дуайер, но улыбка вышла какая-то кривая. – Еще увидимся, а?

– Конечно. – Улыбнуться Уэсли не сумел.

– Пора, – по-французски сказал полицейский. Уэсли пожал руку дяде, у которого был такой вид, будто через час-другой они снова увидятся, и Дуайеру, который, наоборот, смотрел на него так, словно они прощаются навсегда.

Не оглянувшись, Уэсли прошел в сопровождении ажана через паспортный контроль. Ажан предъявил чиновнику свое удостоверение и подмигнул.

Мать и ее муж, которого Уэсли прежде никогда не видел, ждали его у выхода на поле, словно боялись, что он может убежать.

– Ты что-то побледнел, – заметила мать. Волосы у нее растрепались. Она выглядела так, словно попала в десятибалльный шторм.

– Я чувствую себя нормально, – отозвался Уэсли. – Это мой друг, – показал он на ажана. – Он из полиции и по-английски не говорит.

Ажан чуть поклонился. Пока все шло хорошо, и он мог позволить себе быть галантным.

– Объясни им, что я обязан посадить тебя в самолет, – сказал он по-французски.

Уэсли объяснил. Мать отпрянула, словно ажан был болен заразной болезнью.

– Познакомься с твоим новым отцом, – сказала мать. – Это мистер Крейлер.

– Приветствую вас, – провозгласил мистер Крейлер тоном телевизионного ведущего и протянул Уэсли руку.

– Уберите руки, – спокойно заметил Уэсли.

– Не обращай внимания, Эдди, – заспешила мать. – Он сегодня взволнован. Что вполне естественно. Со временем он научится держать себя. Может, ты хочешь попить, малыш? Кока-колы или апельсинового сока?

– Виски, – сказал Уэсли.

– Послушайте, молодой человек, – начал мистер Крейлер.

– Он шутит, – поспешно вмешалась мать. – Правда, Уэсли?

– Нет.

Женский голос из громкоговорителей объявил о начале посадки на самолет. Ажан взял Уэсли за руку.

– Мне приказано посадить тебя на самолет, – сказал он по-французски.

«Эх, надо было рискнуть, когда мы проезжали мимо порта», – думал Уэсли, направляясь к выходу. Мать с мужем шли за ними по пятам.

Рудольф подвез Дуайера в Антиб. За всю дорогу они не проронили ни слова. Перед въездом в порт Дуайер сказал: