– Вот это семейка! Отдай ребенка им в руки, – продолжала Тереза так же визгливо, – и, не успеешь оглянуться, он уже попал в полицию. Счастье, что его папашу пришили, а то бы мне не узнать, где он находится, и одному Богу известно, во что бы его там превратили. А знаешь, кто должен сидеть в тюрьме… – Она отпустила Рудольфа, отступила на шаг и, театрально вытянув грозный указующий перст, с дрожью в голосе выкрикнула: – Ты, с твоими махинациями, взятками и грязными деньгами!

– Когда вы успокоитесь, – сказал Рудольф, делая попытку сесть в машину, – я вам все объясню. – И обратился к шоферу: – Allons-y[20].

Она рванулась вперед и снова схватила его за рукав:

– Нет, так легко вам не отделаться, мистер.

– Пустите, глупая вы женщина, – рассердился Рудольф. – У меня сейчас нет времени говорить с вами. Самолет ждать не будет, как бы громко вы ни кричали.

– Эдди! – взвизгнула Тереза. – Неужели ты позволишь ему смыться?

– Послушайте, мистер Джордах… – начал мужчина.

– Я вас не знаю, сэр, – ответил Рудольф, – и прошу не вмешиваться. Если вам угодно поговорить со мной, подождите, пока я вернусь. – Он довольно грубо стряхнул руку Терезы со своего рукава, и портье, который вышел попрощаться, с угрожающим видом двинулся в ее сторону.

Рудольф быстро сел в машину, захлопнул дверцу и защелкнул предохранитель. Шофер поскорее втиснулся за руль и включил зажигание. Когда они выезжали из ворот, Тереза стояла, гневно размахивая журналом.

– Что там такое? – спросила Гретхен. – Мы не слышали, о чем эта женщина говорила.

– Не имеет значения, – отрезал Рудольф. – Это мать Уэсли.

– Как она изменилась! – заметила Гретхен. – И не к лучшему. Что ей нужно?

– Если она верна себе, – ответил он, – значит, ей нужны деньги. – Придется отвести Гретхен в сторону и попросить ее проследить, чтобы к Джин не попал журнал «Тайм».

С открытой галереи аэровокзала Рудольф смотрел, как взлетает самолет. Попрощались они спокойно. Он обещал вернуться в Нью-Йорк при первой же возможности. Он старался не сравнивать сегодняшнее скромное прощание с праздничным весельем, царившим в аэропорту, когда они прилетели и Том встречал их вместе со своей невестой, а в гавани стояла готовая к выходу в море «Клотильда», которой предстояло, пройдя по каналу между островами, доставить их в Канн на купанье и торжественный обед.

Самолет скрылся из виду. Рудольф вздохнул и прошел через здание аэровокзала, борясь с искушением купить в газетном киоске «Тайм». Что бы там ни говорилось, рассказ этот, совершенно очевидно, радости ему не принесет. «Интересно, – думал он, – как удается людям, о которых пишут постоянно – политическим деятелям, министрам, актерам например, – заставить себя взять утром в руки газету?»

Вспомнив, что в отеле его ждут полная седеющая женщина и ее толстый маленький муж, он снова вздохнул. Как этой жуткой особе удалось найти себе мужа? Да еще второго. Между прочим, если этот человек из «Тайма» все еще в Антибе, нужно попросить его разыскать газетный снимок, на котором Терезу – под вымышленным именем, разумеется, – забирает полиция после облавы в публичном доме. Одна фотография стоит другой. Бедный Уэсли.

Чтобы оттянуть встречу, он попросил шофера отвезти его в Ниццу. Они проехали на улицу, где жила Жанна. Улица как улица. Он не знал, что станет делать, если она случайно выйдет из дома с детьми или с мужем-офицером. Ничего, наверное. Но она не вышла.

– Поехали в отель, – сказал Рудольф. – Кружным путем, вдоль моря.

При въезде в Антиб они проехали мимо порта. Рудольф увидел «Клотильду», на палубе копошилась крошечная фигурка – Дуайер. Рудольф не попросил шофера остановиться.