Позже завариваю себе кофе и выхожу на свою террасу встречать рассвет. Удобно устроившись в подвесном кресле, упираюсь ногами в балюстраду и смотрю вдаль. Пустыня снова заставляет меня влюбиться в нее. Внезапно проскальзывает мысль о том, что Ниса напоминает мне пустыню. Такая же свободная, необузданная и, думаю, жестокая. Есть в ней нечто, что выдает ее крутой нрав. Она вчера ясно дала понять, что совсем не похожа на покорных кротких девушек, воспитанных среди этих песков. Ниса скорее амазонка, готовая скакать на лошади через пустыню, чтобы даже просто почувствовать эту свободу.

Вспоминаю о лошадях. Нужно сегодня посетить конюшни. Я давно не объезжал Ворона, он наверняка ждет. Улыбаюсь, думая о своем скакуне и о кобыле, которая все время рядом с ним. Красотка — полная противоположность Ворона. Белая, своенравная и вечно чем-то недовольная. Работникам конюшни приходится объезжать ее трижды в день, потому что она не может спокойно устоять в стойле. Усмехаюсь. Кого-то мне это напоминает.

А потом резко отодвигаю чашку от себя. Я не стану симпатизировать заносчивой, грязноротой Фоули!

Спустя час, когда я уже сижу в своем кабинете перед ноутбуком, дом оживает. Из кухни доносятся приятные ароматы, и желудок урчит от голода. Проснувшись, я не смог заставить себя съесть хоть что-нибудь, а сейчас готов проглотить слона. Это все утренняя тренировка, а белковый коктейль меня практически не насытил. Только почему-то я все равно сбежал из кухни как можно быстрее, так и не позавтракав. Каждый уголок этого помещения теперь будет напоминать мне о том, как я чуть не поцеловал младшую Фоули. Отказываюсь называть ее по имени даже в собственной голове.

Зухра вносит завтрак в мой кабинет.

— Доброе утро, господин. Камаль сказал, что завтракать вы будете на балконе кабинета.

— Да, спасибо, Зухра.

— Вы накормили собак, господин, — констатирует она, проходя мимо.

— Проснулся рано.

— Бессонница? Могу приготовить для вас чудесное средство…

— Я справлюсь, спасибо, — резковато обрываю ее заботу.

Слышу, как она расставляет тарелки на столике. Нужно идти завтракать, потому что уже через час солнце будет нещадно жечь, и спокойно поесть не получится. Выхожу следом за служанкой и присаживаюсь в кресло.

— Девушку покормили? — спрашиваю.

— Снова опрокинула еду. Она же так и умереть может, господин, — сокрушается Зухра, прижимая к себе поднос.

— Не волнуйся, она компенсирует ночью.

— Что это значит?

— То, что тебе не нужно волноваться.

— А… хорошо, господин, — отвечает она и выходит из кабинета, оставляя меня завтракать наедине с пустыней.

В конюшне оживленно. Лошадей чистят, выводят на прогулку, расчесывают. Работники почтенно здороваются со мной и возвращаются к своим обязанностям, пока я уверенным шагом следую к стойлу своих любимчиков.

— Красотка, — улыбаюсь, поглаживая лошадь. Она доверчиво тычется носом мне в руку, а я поднимаю вторую и позволяю ей забрать с моей ладони свежую морковку. — Соскучилась, девочка?

Перехожу к Ворону. Он фыркает и бьет копытом. Мощный черный красавец, от которого веет силой. Его сдерживаемая, контролируемая энергия распространяется на всю конюшню. Даже просто войдя сюда, можно угадать, какой конь здесь главный.

— Ну привет, друг мой. — Ворон терпеливо ждет, пока я поглажу его, спокойно съедает морковку с моей ладони и так же невозмутимо дожидается, пока я накину на него сбрую. — Пойдем покатаемся.

Вывожу коня на улицу, и он бьет копытом, поднимая столп пыли, пока я надеваю гутру и закрепляю ее игалем. Как только голова покрыта, вскакиваю в седло, и мы с Вороном мчимся по пустыне. Он скачет, подгоняемый ветром, а я прижимаюсь к его шее и наслаждаюсь скоростью. Никогда Ворон не следует по проторенным тропам, каждый раз выбирая неизведанные пути и исследуя новые горизонты. В этом мы с ним похожи. Нам обоим не хватает свободы и немного безумия. Мы оба упрятаны в рамки, которые не можем нарушить.