Остальные восемь женщин все еще оставались в своих комнатах. То ли в порядок себя приводили, то ли вообще могли ужин проигнорировать. Дальников тоже видно не было, хотя как раз они больше всего и беспокоили Клеопатру.

– Мне кажется, девять приятелей зло затаить на нас могли за побитого толстяка, – рассуждала она. – Вдобавок ты с Малышом их кошельки изрядно опустошил. Может, стоит с ними первыми пойти на контакт?

– С какой стати? – удивлялся Парадорский. – Никто их силой играть не заставлял, грубить тоже. Первыми дерзить стали.

– Не знаю, меня при этом не было. Но ты как самый старший по званию мог бы все устроить без мордобоя.

– Ох, Клео, ты иногда становишься хуже воспитательницы детского садика, – не стал скрывать своей досады Танти. – Порой только хорошая встряска с зуботычиной приводит мужчину в чувство.

– Не боишься, что и я возьму этот прием на вооружение?

– А справишься? – Он посмотрел на свою любимую таким глубоким взглядом, что та смутилась. При всей своей наглости и самонадеянности она понимала, что во время тренировок парень в нужный момент просто отходил назад, блокируя удары. Получалось весьма грозно со стороны, но совершенно безболезненно для отступающего. Скорей это самой Ланьо следовало беречь стопы ног и костяшки пальцев. Хоть сейчас она и продолжила топорщить перышки:

– Справлюсь! Тем более что у меня есть свои методы.

– Мы сейчас говорим о боевых единоборствах, а не о коварных ласках твоей второй хитрой ипостаси.

Столовая оказалась вполне приличная, если не сказать шикарная, вкус и качество блюд – на высоком уровне, количество и выбор вообще не регламентировались. Словно в хорошем отеле, каждый подходил на раздачу и брал себе, что и сколько хотел. Ну а во время еды офицеры стали присматриваться и к тем, кто тоже пришел на ужин.

Стажеры знали заранее, что на Кафедре заканчивает стажировку еще одна группа. Совместно с ними придется заниматься целую неделю. Но кто конкретно будет среди них, понятное дело, не ведали. Поэтому и присматривались, вдруг кто из знакомых покажется?

Из военных – никого. А вот среди гражданских специалистов и преподавателей Клеопатра сразу выделила одного пожилого мужчину. А если рассматривать с позиции двадцатилетнего возраста, то почти старика. Мужчина двигался с идеально прямой спиной, воинственно задирая вверх короткую шкиперскую бородку и сразу привлекая к себе внимание большими пытливыми глазами. Благородная седина на висках и бороде показывала, что ему не меньше шестидесяти.

– Боюсь ошибиться, но, кажется, это сам профессор Сартре! – девушка старалась говорить тихо, привлекая внимание только своего возлюбленного. – Точно! Вон у него левое ухо повреждено.

– Хм! А кто он такой?

– О! Это, пожалуй, самый великий гений нашей империи по изучению физиологии человека. А также ведущий программы по созданию искусственного интеллекта. Если кто и знает что-то больше его о нашем мозге, то таких людей в нашей Галактике можно пересчитать по пальцам одной руки. Надо с ним обязательно познакомиться.

Танти с нескрываемым удивлением взирал на подругу:

– С чего это ты взяла, что он нам нужен в кругу друзей?

– Сам увидишь и поймешь, лишь только один часик с ним пообщаешься.

– И откуда ты вообще про него узнала?

– Мне брат про него по краберу рассказывал. Описал внешность и даже примету не забыл: то самое слегка изуродованное левое ухо. Не знаю, как они познакомились, но он очень настаивал на знакомстве. Намекал, что Сартре сейчас находится на пути к каким-то величайшим открытиям и ему нужны крепкие добровольцы для первых испытаний.